Лейтенант, а теперь уже капитан Роверо, был молод и весьма честолюбив. Юноша с детства мечтал о военной карьере, при этом изо всех сил старался, чтобы его росту способствовали личные заслуги, а не многовековая близость ко двору фамилии Роверо. Ещё не улеглась пыль за каретой, увозившей генерала Арроти, как сияющий командующий лагерем собрал подчиненных. Генерал не обманул, позволил взять лучших людей. Им не требовалось дополнительных указаний, ведь даже подчиняясь капитану, они продолжали служить любимому генералу.
— Старший капрал Бум, вы назначаетесь главным наставником лагеря. Ваша первая задача — проверить действующих наставников. Неугодных — гнать в три шеи, список представите мне. Если вам известны люди, которые будут полезны — так же сообщите мне, они поступят в ваше распоряжение. Исполняйте! — с удовольствием приказал юноша.
Бывший начальник охраны генерала с достоинством отдал честь и, не мешкая, двинулся исполнять приказание.
— Старший писарь Шток, проверьте ведение дел, — капитан обернулся к братьям. — На исправление всех погрешностей в бумагах дайте писарям одну ночь, кто не справится — будет наказан. Младший капрал Шток, сопровождайте господина старшего писаря.
Столь не похожие друг на друга родные братья, — маленький писарь и огромный капрал, — козырнули и скрылись с глаз.
Военная машина завертелась.
***
Наутро капитан провёл первый смотр будущему королевскому воинству. Не прошло и полусуток, а прогресс был заметен даже в мелочах. Рекруты стояли достаточно ровно, хотя новенькие мундиры сидели ладно не на всех. Капитан шагал вдоль шеренги, всматриваясь в лица новобранцев и внимательно прислушиваясь к тому, что негромко сообщали ему писарь и наставник. Этим людям он доверял, как себе. Ещё рано утром, задолго до построения были отправлены восвояси: пара одноногих, бывших храмовых побирушек, невесть чем собиравшихся поживится в армии, да выпорот на плацу и с позором изгнан известный городской воришка. Трём больным было отказано от призыва в армию, ещё пятерых, до выяснения окончательного диагноза, поместили в спешно сформированный лазарет, о котором, кстати, даже не задумался предыдущий командир лагеря.
Ещё несколько изменений Роверо собирался провести лично. Ничто так не поднимает боевой дух, как осознание того, что командир в курсе всех дел подчинённых.
Остановившись напротив одного из рекрутов, капитан отрывисто спросил:
— А ты не слишком стар для службы в армии?
— Ваша милость, я ещё многое могу, и здоров как бык! — худенький мужичонка с негнущийся ногой умоляюще уставился на командира.
— Похвально, что хочешь служить королю, рекрут, — мягко усмехнулся Роверо, — но будет лучше, если каждый принесёт пользу на своём месте. Наставник, этого солдата в обоз, хорошие портные нам тоже пригодятся. Своей иголкой он принесёт больше пользы, чем пикой на поле брани. И пусть не забудет показаться лекарю!
Капитан двинулся дальше, слыша удивлённый шёпот у себя за спиной. Никто и не предполагал, что молодой офицер может знать Хромого Хьюго — известнейшего портного в бедных кварталах. Жесточайшая нужда заставила того рискнуть пойти в армию, и, надо же, как по-человечески обошёлся с ним новый начальник!
— Шатранец? — Роверо остановился напротив очередного рекрута, молодого крепкого парня.
Тот беспомощно оглянулся на соседа, — совсем юного, почти мальчика, — но, не получив поддержки, пробормотал:
— Шатранец…ваша милость…
— Что же занесло тебя так далеко от родины? — чуть нахмурился Роверо.
Сосед шатранца чуть выступил из строя и спешно затараторил:
— Они, ваша милость, уж, почитай, годков двадцать здесь живут! Мне матушка сказывала, что родители евоные из-за гор явились, да в деревне нашей осели, а он уж здесь родился! Парень смирный, только заговаривается иногда, а так здоровый!