После небольшой рощицы, местность опять понижалась, открывая перед нами очередное болото. На сей раз поуже, чем первое, максимум в полкилометра шириной, но все такое же протяженное с запада на восток — по краю не обойдешь. Оно стало нашей последней вехой на сегодняшний день. Когда мы через него все же перебрались (в этот раз по разочку бултыхнулись Дима и Костя) на очередной участок сухой земли, уже начинало темнеть, и я решил встать на ночлег — лезть в топи в темноте идея дурацкая. Следующие шесть-семь километров болот пройдем завтра, остальной путь — послезавтра. И так все вымотанные донельзя. Километр болот по моим ощущения вполне можно приравнять к пяти, а то и семи километрам перехода по сухому лесу.
К вечеру мы устали настолько, что даже не было сил варить походную кашу с тушенкой. Просто распотрошили ИРПы, подогрев их содержимое на переносном таганке и вскипятили в котелке чаю с небольшой порцией живой воды, а затем распределили дежурства и легли спать.
Петрович менял меня с поста перед рассветом, заступая на караул в последнюю смену. Лицо у него при этом было слегка припухшее и вид какой-то не выспавшийся. Но на мой вопрос он лишь махнул рукой.
— Все нормально командир. Просто сон приснился странный.
— Угу, — буркнул ему я, надеясь еще немного покемарить в теплом спальнике. — Да, пока не забыл. Утром к нам Шурик с посылкой в клювике должен прилететь, я его вызвал. Принесет пакет из тех, что подготовлены заранее…Там запасные хипперсы взамен рваных, еда и кое что еще по мелочи. Не стрельни в птаху случайно, майор.
Матвей Петрович лишь молча кивнул, и я с чувством выполненного долга лег почивать. Чтобы буквально через пару часов быть вырванным из дремы двумя оглушительными выстрелами из двустволки.
Молнии на спальнике у меня не было — во время последнего «отпуска» я купил себе модель на гагачьем пуху, с быстро отстегивающимися липучками. В такой ночью и спать удобно и не чувствуешь себя связанным. Так что рванулся я с места в карьер, одновременно открывая глаза, выпутываясь из тканевых складок и хватая автомат. Однако все равно не успевал: еще не проснувшийся до конца мозг впал в ступор, когда, открыв глаза, я увидел словно на застывшем кинокадре, морду несущейся прямо на меня длинной, похожей, то ли на крокодила, то ли на комодского варана здоровенной чешуйчатой твари. Рядом, метрах в десяти, Петрович словно в режиме слоу-мо пихал в переломленное ружье новые патроны. Первыми выстрелами он явно попал, но сделать новый залп уже не успевал. А даже если бы успел — тварь выглядела слишком здоровенной, чтобы ее это сразу остановило.
«Хана мне», — мысль была какая-то отстраненная, просто констатация факта, испугаться я еще не успел.
Сердце пропустило один удар, руки стали словно ватные, но в этот момент морда твари в каких-то трех-четырех метрах от меня исчезла. Потому что ее заслонил с клекотом и шипением рухнувший на монстра сверху гигантский снежный ком.
Гусь-лебедя Шурика я опознал лишь тогда, когда от него во все стороны полетели пух и перья. Однако, сбитая с атакующего порыва тварь остановилась, извернулась влево и щелкнула пастью, а затем со всей силы хлестнула по нашему птицу гибком хвостом. Тот в долгу не остался, долбанув ее прямо в темечко острым клювом, и по прежнему закрывая ей обзор своими распахнутыми крыльями.
— Уйди! Уйди с прицела млять! — Орал Шурику зарядивший, наконец, «тозик» Петрович. И гусь-лебедь, как ни странно, его понял. Захлопал крыльями, как-то подпрыгнул и все же оторвался от «крокодила» на полметра, по-прежнему теряя перья. Снова, почти дуплетом, грянули два выстрела, и я невольно поразился точности попаданий. Один глаз у монстра лопнул, вторая тяжелая пуля попала в основание челюсти, своротив твари морду в сторону, словно снаряд башню танка.
Подаренные мне Шуриком несколько секунд отсрочки оказались очень кстати. Выйдя из ступора я, наконец, привел автомат в боевое положение и сдвинул флажок предохранителя, переведя его в центр. Стрелял прямо с коленей, не успевая подняться. Длинная очередь ударила по всему телу «крокодила», от головы до хвоста, заставив тварь задергаться на месте. После этого я вскочил и ломанулся назад, за почти погасший костер, давая больше свободного пространства для огня себе и Петровичу. Рядом уже слышался Димкин мат и лязг его пулемета, а вскочившая Надя схватилась за винтовку. У монстра оставались считанные мгновения, чтобы убежать или атаковать кого-то из нас. Но он оказался слишком озабочен своими проблемами…
Следующие выстрелы из двустволки почти слились с пулеметной очередью, а затем к ним добавила свою лепту Надя, открыв огонь из своей «Кармы». Глядя, как пули терзают тело рухнувшего на землю с разъехавшимися по сторонам лапами «крокодила», я от огня воздержался. Ему хватит.
Очевидно, к этому же выводу пришел и Петрович.
— Охолонись Димка! — крикнул он, после того как парень высадил в упавшего монстра еще одну очередь. — Побереги патроны! — Майор запаса осторожно подошел к твари и сделал еще один, контрольный выстрел ей в голову. Та даже не дернулась — видимо доза свинца превысила предельно допустимую для ее организма.
Я же одновременно с Надей поспешил к Шурику. Выглядел мой спаситель не очень: роскошный перьевой хвост подран, сломанное крыло волочится, на груди и шее видны кровавые разводы. Но, самое главное, живой. К нему уже спешила Надя, доставая на ходу аптечку, но вскоре недоуменно застыла рядом — опыта лечения гигантских птиц у нее не было. Желания помочь сколько угодно, а вот понимания с чего начинать лечение не имелось. Я тем временем вызвал свой виртуальный экран корректора и попытался «подключиться» к гусь-лебедю, уже ощущая чувства и эмоции птицы, среди которых преобладали злость и ярость, постепенно вытесняющиеся нарастающей болью.
— Потерпи, потерпи мой хороший, — Надя все же принялась бинтовать птаху поцарапанную шею. — Сейчас мы тебя подлечим.
— Лубки бы надо как-то наложить, — ровным тоном сказал подошедший Петрович, осматривая волочащееся крыло Шурика. — Кость сломана. — Взгляд его был исполнен сочувствия. — А ты у нас боевой птиц, оказывается, — улыбнулся он лебедю, который теперь вовсе не пытался отстраняться от человека. — Только вот как? Я не ветеринар. Командир, живой водичкой не поделишься?
— Держи — отстегнул я флягу Петровичу. — Обработай крыло и влей ему немного в клюв.
— Сделаю, — сосредоточенно кивнул майор запаса. — Давай птичка, скажи «Карр», дядя Мотя плохого не посоветует! Ну пошипи, пошипи, если так легче… Открой клювик… Вот молодец…