Срываю с головы шлем. Я видела его одну секунду, может быть, даже меньше, но этого хватит. Восемь лет тюрьмы, если по-старому.

Кричу ему, ты что творишь? Швыряю шлем в его свитер с оленями. Шлейф вылетает из слота в ноутбуке. Кричу, ты это что, под запись? Это же ребёнок.

Спрашивает, ребёнок? Интересно.

И смотрит в сторону. Я поворачиваюсь, там Славик сидит на полу в углу, сжался, обхватил колени руками, его колотит, и он стонет, а из-под пластикового шлема течёт слюна, густая, уже футболку залила ему, потекла на штаны, на пол, в человеке вообще бывает столько слюны?

Что ты ему, ору я дружку, дал? Почему там ребёнок? Куда ты нас привёз?

Улыбается, нет, говорит, никакого ребёнка. Это присутствие. Ovum. Твоя версия Бога.

Киваю на Славика, а с ним что?

Дружок мой пожимает плечами, не знаю, говорит. Увидел, наверное, что-то.

И протягивает мне шлем снова, ты, говорит, надевай, поговори со своим.

Со своим?

С присутствием.

На дальней стене фойе висит активный постер с Сестрой А. В реальности, конечно, никакой Сестры А. не было, так, картинка из комикса, женщина с прозрачными глазами и антителами ко всем штаммам. По легенде, она пришла после шестой волны, перед самой войной, и если бы не она, мы бы здесь вымерли все. Может, это было бы и не так плохо. Я никогда в неё не верила. После Перехода officières Комитета начали носить на рукаве нашивки с буквой А., в её честь. Татуировки делали. Ещё в каждый активный постер с Сестрой А. встраивали камеры и датчики движения. Так что, если для протокола, дежурная officière где-то там, на другом конце канала, видела, как я сняла шлем.

И как снова его надела.

Щелчок, радужный свет, темнота.

Я снова вижу студию, стены декорации и пустоту над ними. Белый диван, белое кресло, табурет возле барной стойки, шахматный пол.

Из тени в дальнем углу декорации выходит мальчик. Он идёт ко мне и останавливается в двух шагах. Он кажется мне знакомым, я точно видела его раньше, только не помню, где и при каких обстоятельствах. Он выглядит как обычный мальчик десяти лет, пропорции тела ещё не сформировались окончательно, ноги растут быстрее рук, голова быстрее остального тела, а грудная клетка как будто сложена и напоминает киль или днище лодки. У него почти белые волосы, он щурится на свет, на нём шорты для купания и полосатая футболка, вокруг щиколотки полоска тёмного песка, на большом пальце засохшая водоросль.

Он говорит, привет.

Я спрашиваю, ты кто? Привет.

Он отвечает, и я не могу понять, действительно ли я слышу его голос, или это проекции моих собственных слов?

Он говорит, я не знаю. Не могу ответить. Вообще-то, я сам собирался об этом же тебя спросить. Расскажешь мне? Кто я, по-твоему, такой?