– Мне так легче, – Лось поерзал, устраиваясь поудобнее.

Красиво в степи, что и говорить! Трава еще не выгорела, солнце еще не жарит, ветерок дует, слепней–оводов отгоняет. Фотоаппарата нет, а то такой пейзаж пропадает, море зеленое, бесконечное. Прокопенко степью не любовался, а повернул коня куда–то вправо. Прогрессор, тяжело вздохнув, последовал за ним. Интересно, где наши посты и достаточно ли народу. И бродят ли волки днем? Трава как–то подозрительно шевелилась. И можно ли убить волка из нагана? Одно дело, когда этот мешок блох сидит в клетке и вообще ручной, умильно подставляет служителю пузо для почесывания, а другое дело, когда по степи рыскает, в теплой компании. Балка, в балке конь стреноженный пасется в свое удовольствие, и Ковалев ест что–то. Вообще–то часовой на посту есть не должен. Но это только по уставу. А Ковалев устав русской армии давно скурил, причем буквально.

Так, Ковалев–то здесь, а немец где? Дезертировать ему некуда, да и не к кому, он еще с той войны гадский инсургент, полицейских два десятка перестрелял, его таки взяли, но очень вовремя отрекся царь и Штосса выпустили. И теперь интересно – куда он пропал? К селу, по словам Ковалева, поехал. Если бы была перестрелка, то ее было бы слышно. Волки? Но волки воют, рычат, лошадь бы тоже не молчала, да и Штосс – человек вооруженный, отстреливался бы. А вот если его живым захватили? Аркан накинули – и привет. А поскольку Штосс своих не выдаст, то у него большие проблемы. Прогрессор некстати вспомнил какую–то книжку, где с кого–то содрали кожу. С одной стороны – двое – это не полк, а с другой стороны – если этого дурня и впрямь взяли в плен, то надо его оттуда вытаскивать как можно быстрее. А то пенсии по инвалидности здесь не платят. Опять же, два человека гораздо быстрее полка.

Прогрессор пнул кобылу каблуками в брюхо, а то разнежилась на солнышке, траву сметает, как газонокосилка. Прокопенко покрутил пальцем у виска и последовал за галопирующей кобылой. В селе немца точно не было, он дежурил с вечера, к негодованию хозяйки. Видно, у нее были на вечер некие планы. Лось только плюнул – кто–то пользуется любовью женщин просто так, а кому–то не жизнь, а безобразие.

– Дай гранату!

Прокопенко медленно и обстоятельно покрутил дулей перед носом у прогрессора.

– У меня ж только наган из оружия. Дай гранату.

Прокопенко медленно и аккуратно вытащил из кармана лимонку, сунул прогрессору.

– Спасибо.

– Нема за шо. Добалакались! Бачишь?

Лось пригляделся – да, действительно, едет много людей, человек пятьдесят и, черт! поблескивают кое–где погоны.

– Тихо. Ты с коня слезь.

– Нашо?

– Не дрейфь, у меня идея. Ты слезь, главное.

Прокопенко слез на землю.

— Так, веревочка у тебя есть, сможешь руки обмотать, чтобы похоже вышло, а освободиться легко было?

Махновец заулыбался.

– Токо ж ты в сарай не попадешь.

– Я два дня патроны поганил, надрезал пули. Ты за меня не бойся, я по силуэту попаду.

– Ну, студент, если не сработает.