Тем временем Аня уже присела возле головы «Горыныча» и водила над ней руками. Рядом невозмутимо стоял Малышев, направив ствол автомата точно в длинное ухо животины.

Таким образом, все оказались при деле. Стихарь с Хейницем ловко карабкались по веткам в гнездо. Вешняк следил за лесом. Шнайдер за небом. Велга и Дитц за всеми сразу.

— Все, спит! — звонко и радостно сообщила Аня. — Сейчас кровь остановим и рану затянем. Будет жить!

Дитц и Велга одобрительно кивнули.

— Птенчики! — тут же подал сверху голос Валерка. — Три штуки! Хорошенькие! Зубастенькие! Хвостатенькие и с крылышками! Рыбку кушают! Ути-пути…

— Смотри, не свались, — предостерег Велга. — А то достанешься им на обед вместо рыбки…

— Да они маленькие еще, — успокоил командиров Хейниц. — Не больше … э-э… жеребенка. И до края гнезда не долезут — высоко. Так что, можно всем посмотреть.

Пока Аня заговаривала кровь и перевязывала, уже начавшую затягиваться, рану на горле «Горыныча», пока все любовались жутковато-симпатичного вида птенцами, в окружающей природе наметились изменения. Подул ветерок, легко зашумел, зашелестел полог леса, немного, но заметно похолодало. Цвет неба стал более темным, густым, и Велге даже на какой-то миг показалось, что там возникло некое пока непонятное и практически неуловимое глазу движение…

Идти надо, тревожно подумал Александр, обводя глазами поляну, подзадержались мы тут что-то. Гуманизм гуманизмом, а задание заданием. Кто знает, сколько нам отпущено времени?

— Можно идти! — как бы отвечая на мысли лейтенанта, отрапортовала Аня. — Сутки отлежится и будет снова здоров. И знаете что? Я думаю, что он гораздо разумнее, чем обычный зверь. Я чувствовала обрывки его…как бы… чувств.

— И что же он чувствует? — спросил Стихарь.

— Боль. И благодарность. К нам.

— Иш ты… — покачал головой Вешняк. — Выходит, доброе дело мы сделали?

— Главное дело мы точно еще не сделали, — прервал, начинающийся было разговор, Велга. — Отряд, все готовы? Тогда в прежнем направлении и прежним порядком. Двинулись, господа-товарищи бойцы, двинулись…