— Администратор всегда зарабатывает себе здесь своими красивыми глазами. А вы, милая женщина, лишь то, что в зарплате укажут. Держите 200 грн., они, я думаю, обрадуют вас и ваших родных.
Наверное, мне не стоит описывать состояние посудомойщицы, единственное, что скажу, я увидел ее улыбку, а на глазах слезы.
— Позволь мне угадать, — прозвучало от молчаливого «Будулая», — ты, наверное, очень любишь контрастный душ?
Для того, чтобы человек мог ощутить полную твою благодарность, постарайся показать ему то состояние его души, в котором он прожил всю свою жизнь. На данный момент эта женщина всю жизнь промыла посуду, и я уверен, что элементарное человеческое «спасибо» за чисто вымытую посуду ей никогда никто не сказал из ее руководства. Но не дай Бог, посуда была бы грязной! А одно человеческое «спасибо» заставляет человека жить!
Наш лимузин продолжил свой путь, куда душа желала. Я неутомимо слушал свой Рамштайн вперемешку с Продиджи. Я не получал от этого огромного удовольствия, я убивал свои воспоминания, которые, словно реальность, появлялись в моих глазах. Крики осужденных, молящих о пощаде, их глаза, залитые страхом, постоянно мелькали в моей голове. Но я пытался заменить свои воспоминания, чтобы в дальнейшем вместо всего «этого» я видел себя в лимузине. Но обмануть себя нельзя, это уже след, и след кровавый! Потому что есть такие моменты, которые я простить себе не могу!
Обычный день, который ничем не отличался от предыдущего. Я как всегда спешил уже не вспомню куда, сидящий осужденный, с которым я был чуть знаком, встретился на моем пути. На тот момент у меня не было сигарет, и я решил у него спросить:
— Угости сигареткой, земляк, если есть.
— Ой, Пашка, присаживайся, покурим, — ответил он.
— Ты извини, пожалуйста, так сильно спешу, я через час приду, и мы посидим, покурим.
Он достал пачку сигарет, достал оттуда одну сигарету, взял себе, а мне отдал пачку.
— Ты возьми себе, у меня еще есть, — прозвучало его сухое.
Я понял, что что-то не так, и решил, что через час вернусь к нему, и мы поговорим. Но через полчаса его уже нашли повешенным на куске металлической проволоки в сидячем положении.
По сегодняшний день я вижу его глаза, по сегодняшний день я понимаю, что на тот момент, когда весь мир отвернулся от него, прошел и я мимо. Ведь на самом деле я появился ровно тогда, когда был нужен человеку, и надо было всего лишь поговорить с ним, и он был бы жив! Неужели все так у нас: для того, чтобы нам все понять, нужна чья-то смерть?! С того момента я ценю время и пытаюсь уделить максимум внимания там, где оно не обходимо. Ведь теперь-то понимаю, что от этого может зависеть чья-то жизнь! К большому сожалению, этого не понимают многие госслужащие, от которых напрямую зависят права человека. Официальные отписки относительно повешенья всегда одни и те же — неурядицы в семейной жизни. А я думаю, что истинные причины — это то, что человек просто не выдержал беспредела, адских условий содержания. Вот и получается, что от малого до великого практически все знают, что в АИК-25 грубо нарушаются права человека. А помешать этому серьезно никто не в силах из-за отсутствия доказательств. Но то, что практически доказать ничего нельзя, — это не факт. Проблема в другом — их это не касается, у них же никто не вешается, и Рамштайн с Продиджи они слушают с большим спокойствием или безразличием.
Я думаю, что писать дальше о лимузине не стоит, хоть и не скрою, было еще много чего интересного. Единственное могу сказать, что большая часть денег попала туда, где они больше всего нужны были. Ну, а ко мне пришло то, к чему я уже морально был готов — опять неволя. Я был задержан по обвинению в краже личного имущества в особо крупном размерах, и мера наказания предусматривалась за это — от семи до двенадцати лет.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Мои ноги переступили порог Лукьяновского СИЗО г. Киева. Это отдельное государство, где уже много десятков лет царит своя жизнь, свои законы. Здесь нет недопонимания между православными и мусульманами, не существует расизма, на все здесь есть свое мнение, и оно свое, не государственное. То, что я пытался доказать многим на воле касательно АИК-25, в Лукья-новском СИЗО доказывать никому не нужно, здесь все знают, что там происходит, и у всех одно желание — не попадать туда!
Но все же уже находиться внутри самой системы и продолжать что-то писать об АИК-25 небезопасно. Ты уже подневольный и вынужден подчиняться всем требованиям администрации. А это значит, что тебя могут переводить из камеры в камеру без каких-либо объяснений, при этом создавая проблемы другим осужденным и давая понять, что все проблемы из-за тебя. Телефоны в СИЗО запрещены, но если где-то они есть, то ими очень дорожат. Потому что общение с любимыми, родными, детьми для каждого осужденного на грани святого. Как вы считаете, если вас лишат самого приятного в вашей жизни и скажут, что это из-за меня, то какое отношение у вас было бы ко мне? Сильно бы волновало вас то, за что я борюсь? Ведь вас это же не касается! Ведь как основная масса населения смотрит на жизнь? — ее в основном интересует свой собственный комфорт, свои интересы. Но когда касается неприятностей, связанных со здоровьем, или еще что-нибудь подобное, то человек начинает не понимать, почему всем плевать на его проблемы! Только тот ответ, который есть у него самого, а именно свое прежнее безразличие к окружающему миру, как правило, никто не помнит.
Сидя в лимузине, я уже однозначно принял решение, несмотря ни на что, продолжать начатое мною. Если усложнят из-за меня жизнь другим осужденным в Лукьяновском СИЗО, то им не настолько усложнят, как уже усложнена жизнь зекам в АИК-25, у которых так же есть родные и близкие, желающие видеть своих родных целыми и невредимыми.
Самое первое свое обращение я все же решил написать в славно известный Европейский суд по правам человека. Но нужно учитывать статистику жалоб, которые отклонены из-за неправильной подготовки. Ну, я думал, что в основном это касается индивидуальных обращений касательно личного уголовного дела. А когда я напишу о массовом нарушении прав человека, где число жертв можно исчислять тысячами, то если Европейский суд сам не рассмотрит мое обращение, то тогда перенаправит его в соответствующие структуры, которые попытаются разобраться в моем заявлении.
Конечно, я пытался написать как можно короче, но обо всем. Не скрою, очень сильно надеялся быть услышанным! Но я получил ответ, что сначала пройдите все внутренние инстанции, а только потом Евросуд сможет рассмотреть вашу жалобу. Конечно, Евросуд со своей позиции прав. Для того, чтобы выносить свои решения, нужны материалы о проверках того органа, который в последующем будет отстаивать свои интересы от имени государства. Но не прав Евросуд в том, что не учитывает само внутреннее состояние прав человека в государстве в целом. Если бы я написал подобное письмо из Англии в Евросуд о якобы подобной существующей колонии, то это конечно вызвало бы большое недоумение и подобное обращение закончилось бы для меня уголовной ответственностью за клевету.