Ее глаза устремились к нему, и его член стал тверже от жара, что излучал ее взгляд. Она понятия не имела, настолько ярко-синими были ее глаза, но возможность лицезреть их приносила ему несказанную радость. Она, казалось, не знала, как реагировать на это, и вернулась к тому занятию, что доставляло ему удовольствие. Его сердце неистово билось в груди, когда тряпочка смело скользнула по его бокам, затем кубикам пресса.

Он старался изо всех сил не издавать неподобающие звуки, волнуясь, что она могла истолковать их как болезненные, но... Боже, ему, правда, было больно. Его ранило, что она прикасалась к нему как медсестра, а не как... жена. Соломон прикрыл глаза в надежде, что это предоставит ей возможность действовать более свободно, чем она могла себе позволить под его пристальным взглядом. Она управлялась с его телом осторожно, избегая ожогов, хотя его кожа жаждала ее прикосновений.

Он приоткрыл глаза, чтобы украдкой взглянуть на нее, и обнаружил, что она находится на уровне его бедер. Он не смог сдержать вздох, когда она спустила его штаны. Но все равно ее прикосновения больше напоминали отточенные действия сиделки, нежели любовницы.

Она обхватила основание его члена и провела по его длине тряпочкой. Желание заставило его испытать состояние головокружения и жара. Он хотел, чтобы она прикасалась ко всему его телу. Соломон медленно раздвинул ноги в стороны, предоставляя ей полный доступ, уповая на то, что она воспользуется этим. Его сердце неистово забилось, ускоряя ритм, когда ее глаза вспыхнули огнем, останавливаясь на его груди, затем возвращаясь к тому, что она делала. Выполняла роль хорошей и милой, подвергающей его тело пытке медсестры.

Напряженное дыхание сорвалось с его губ, когда она неспешными круговыми движениями провела тканью по его набухшему, с выступающими венами члену.

- Могу я тебя увидеть? – наконец, задыхаясь, проговорил он, больше ни о чем не заботясь.

Она взволнованно уставилась на него. Со смесью облегчения, чувства вины, потребности, радости, надежды.

- Если тебе этого хочется, - в конце концов, прошептала она.

Если ему хотелось?

- Я хочу, - произнес он, ощущая надлом внутри себя от того, что она не знала этого. – Больше, чем я хотел бы сделать следующий вдох. - Глаза Соломона опустились на ее руки, его сердце вновь неистово заколотилось в груди, и кровь запульсировала в члене, когда она медленно начала стягивать с себя рубашку. Хаос разместилась между его ног, но ее движения по-прежнему были... сдержанными. Боязливыми. Неуверенными.

Она вновь взяла тряпочку, но Соломон остановил ее с хриплой мольбой:

- Прикасайся ко мне только руками. Пожалуйста.

Она прикусила нижнюю губу, и его взгляд остановился на ее груди. Он почувствовал тяжесть в грудной клетке от внезапного прилива желания при виде ее сосков, твердых и жаждущих его прикосновений. Ее руки были нежными, когда она прикасалась к нему с трепетной заботой. Соломон развел ноги еще чуть шире, двигая бедрами в такт ее мучительным прикосновениям.

- Красавица, - прошептал он с мольбой, в очередной раз толкнувшись членом на встречу ей.

Хаос ахнула, и ее пальцы неспешно сомкнулись вокруг его длины чуть сильнее, пока она водила ладонью вверх и вниз по его твердой эрекции в неспешном ритме. Его поясница и яйца были объяты жаром, а дыхание стало прерывистым.

Наконец, Соломон позволил стонам вырваться из горла, подаваясь в ее сжатую ладонь, он смотрел на Хаос. Ее быстро вырывающиеся вздохи придавали ему больше смелости, но в тоже время приносили больше мучений.

- Хаос, - прошептал он, превозмогая желание. - Я хочу почувствовать твой прекрасный рот на моем члене.

Она сдавленно вскрикнула, но в то же мгновение начала опускаться вниз, Соломон приподнялся на локтях и пристально взглянул на девушку.

- О, Боже, Красавица, - издал он хриплый стон, когда она раздвинула его ноги шире и обхватила основание члена двумя ладонями. Ощущение крепкой хватки на члене заставило Соломона толкнуться бедрами вверх.

- Блять, - проговорил он, когда она проложила торопливую дорожку из поцелуев по всей длине его ствола.