— Вот так?

— Да, правильно. Теперь вот на этих потренируйся, — он протянул мне несколько других пар обуви.

Закончив с ними, я по его кивку наложила заклинание сначала на сапоги, а затем штаны и шубу.

— Держи кинжал. Можешь воткнуть его в голенище, тут есть специальные ножны на такой случай.

Он показал, как это делается.

— У меня шапки нет, — сказала я.

— Здесь есть капюшон. А шапка вот, — он натянул мне на голову какой-то неровно вязаный неопределённого серо-коричневого цвета мешок, который венчал облезлый помпон. — Это моя, не потеряй.

Я стянула шапку с головы и посмотрела на неё.

— Нет. Тебе мало запереть меня в замке, заставлять выйти замуж за какого-нибудь мужлана и издеваться на тренировках? Хочешь окончательно меня сломать? — возмутилась я от всей души. — Я никуда в этой шапке не пойду.

Кажется, он опешил.

— Нормальная шапка, тёплая.

— Я сказала нет!

— Другой нет.

— Тогда я пойду без шапки!

— Уши надует.

— Я не надену это. Заметь, я не буду награждать твою шапку никакими эпитетами, но надевать это не стану, потому что это падение на дно, Ирт. На дно, на котором лежат советский халат в синий цветочек, штаны-галифе и красный кандибобер, — я скрестила руки на груди.

— Что? Я тебя не понимаю! То есть остальное ты надела, а шапку не будешь? — нахмурился он.

— Она оскорбляет моё чувство собственного достоинства.

— Как шапка может оскорблять чувства? — теперь он уже злился.

— Цветом, материалом или фасоном, — холодно ответила я. — И эта конкретная шапка делает это всеми тремя способами сразу.