Прибрежные города — Чембало, Каулита, Пуста, номинально входящие в «Капитанство Готия» мирно сдались подошедшим к этим городам отдельным русским полкам. В этих полках присутствовали видные представители готского нобилитета, одним своим присутствием убедивших всех сомневающихся горожан сложить оружие и не оказывать сопротивление.

Основные наши силы направились на восток Крымского полуострова к непокорной, полностью контролируемой венецианцами Сугдеи. Далее наш путь лежал к Боспорскому княжеству, расположенному на Керченском п — ве. В Сугдеи (Сурож, Судак) проживало около 20 тыс. населения. Заякоренные венецианские нефы не успели уйти в море, им преградили выход конные артиллеристы, по штату состоящие в авангардном отряде ратьеров. Греческие ополченцы в количестве пары тысяч вместе с корабельными командами вполне ожидаемо не рискнули ввязываться в открытой бой предпочли пересидеть опасность за городскими каменными стенами.

К обеду, к Сугдеи вышла основная часть наших пеших маршевых колонн. Надвратная городская башня сразу же, с первого попадания, занялась ярким, не тушимым пламенем — загорелись заранее приготовленные, специально предназначенные для наших войск чаны с кипящим маслом. Греки с венецианцами думали обрушить эти заготовки на головы вражеских войсковых колонн штурмующих ворота, но пострадали сами от своих же приготовлений.

Не успели ворота прогореть, как из их дымящего зева вынырнула многочисленная делегация местных жителей.

Кафа (бывшая Феодосия) — западный форпост Боспорского княжества, город, с примерно тридцатитысячным населением был взят в осаду с трёх сторон. Выход к морю, из — за отсутствия у нас флота невозможно было надёжно заблокировать.

— Государь! Штурмовать Кафу нашему войску получится только с севера — докладывал на ГВС греческий купец, давно уже завербованный нашей разведкой. — Каменная крепостная стена города проходит по основанию горы Тебе — оба, а горы Сугуб — оба и Аргемыш защищают Кафу с востока и запада.

— А с юга, что не так? — спросил Олекс, сам отлично зная ответ.

— Там море и неприступные скалы! Измором взять Кафу не получится. Венецианские корабли всегда смогут доставлять продовольствие в укрытую скалами бухту. Водопровод питающий город тоже перекрывать бесполезно, в каменных резервуарах хранится достаточно питьевой воды и наполняются они дождями.

— Государь, разреши мне сказать! — встал со своего места командир артиллерии Веринеев, я молча кивнул головой. — Я тут уже посмотрел. Городская бухта для кораблей не такая уж и безопасная. Наши осадные мортиры могут обстреливать бухту навесным огнём, а пушками мы можем проламывать северную стену города. Она у греков хоть и каменная, но слишком высокая и тонкая — такие стены плохо держат пушечный обстрел. Но я думаю, нам это и не пригодится! Достаточно будет сделать проходы через ров, выводящие к северным воротам, подтащить поближе осадные орудия и огнём прямой наводкой выломать ворота.

— Согласен с воеводой, — поднялся Малк. — Прежде чем начинать обстрел надо что — то со рвом решать! Так как с собой в поход достаточно штурмовых приспособ мы не взяли, то нам надо — или сколачивать переходные мостки через ров или засыпать его.

— Чтобы свои войска под стрелы и болты не подставлять, сгоним жителей окрестных сёл и всех делов! Пускай ров засыпают! — внёс предложение Злыдарь.

— Инженерным частям начать сколачивать переходные мостки через ров и штурмовые лестницы — на случай если придётся пробиваться через завалы. Малк! — обратился я к командиру 2–го корпуса. — Выдели войсковые части и сгони сюда всех окрестных пейзан, воспользуемся, как и предлагал Злыдарь, их помощью при засыпке рва! — подвёл я итог совещанию.

На следующий день, с полудня, на безопасном расстоянии от городских стен наши пехотинцы набивали мешки камнями и землёй, а греки, укрывшись выданными им щитами, сносили эту ношу к городским стенам и сбрасывали в ров. С крепостной стены их безжалостно расстреливали залпами луков и арбалетов, греки падали от ран, но дело своё делали. Деваться им было просто некуда, угодив между молотом и наковальней.

— Ночью напротив ворот выстроить ДОТ из мешков подтянуть туда осадные орудия! — распорядился я, обозревая вечером заложенный в нескольких местах ров.

Греки с итальянцами, похоже, уже знали о нашей тактике, потому как, только лишь обнаружив в отблесках факелов пушкарей, тянущим орудия к выложенному укреплению из мешков, как они очень быстро сорвались в атаку. Немилосердно скрепя опустился подвесной мост, из распахнувшихся ворот в отчаянную вылазку устремилась кафская конница. Три осадных пушки, установленных в ДОТе напротив ворот, куда и устремились всадники, были изначально, ещё до выхода на позицию заряжены картечью, рассчитанный как раз на такой случай. Залпы картечью проложили кровавые просеки в коннице противника находящейся на цепном мосту и у ворот. Но это не остановило кафскую конницу, упорно рвавшуюся к ДОТу. Позиции пушкарей со всех четырёх сторон были укрыты мешками с землёй, а сверху они были защищены мощной щитовой крышей. Окружившие ДОТ конники принялись растаскивать мешки, но продолжалось это безобразие не долго.

На выручку ДОТа на всех парах уже рвались наши ратьеры. Они размещались за лагерем и были в полном боевом облачении, в их задачи входило ночное патрулирование стены и отражение возможной вылазки противника. А из лагеря в это время спешно выходили поднятые по тревоги дежурные полки.

У ДОТа завязалась кровавая драка, ратьеры схлестнулись с кафской конницей, беспрестанно слышались пистолетные выстрелы. К тому же артиллерия ДОТа вела обстрел через бойницы, ни на минуту не прекращала обстреливать картечью мост с воротами, что всерьёз затрудняло подход подкрепления к прорвавшемся кафским конникам. Поэтому не мудрено, что вражеская вылазка захлебнулась в крови. А как только захлопнулись ворота за остатками уцелевшей конницы, так пушкари сразу перешли на стрельбу ядрами. И результат не заставил себя долго ждать — в утренних лучах солнца на месте ворот зиял провал.

При прорыве в город наших войск, кафский гарнизон вместе с ополчением — так называемой «коммунальной милицией», в отчаянии, попытались организовать уличные бои, забаррикадировав улицы всяким хламом. Но разлетавшиеся от артиллерийского огня в разные стороны завалы вместе с разорванными в клочья трупами соотечественников мигом подостудили горячие южные головы. Наспех возведённые баррикады стали второпях оставляться разбегающимися ополченцами.

Венецианские нефы, по счастью не успели, точнее не решились покинуть бухту, с испугом наблюдая поднятые ядрами брызги воды. С рассветом осадные мортиры принялись обрабатывать бухту своими чугунными ядрами. Нефы нам достались практически целыми и невредимыми. Обстрел специально вёлся не по пристани, а на некотором от неё удалении.

Подавив последние, разрозненные очаги сопротивления, часть войск была направлена на патрулирование улиц города, с целью пресечения беспорядков и грабежей. Отдельные подразделения отправились в городские дома местных нобилей и прежде всего богатых негоциантов. С ними предстояло провести переговоры. Полностью разрушать и серьёзно ущемлять местную торговлю пока не входило в мои планы. Единственное, что я намеривался абсолютно искоренить, так это была работорговля православными славянами, на другие народы и вероисповедания этот запрет пока не распространялся. Кроме того, следовало как — то очертить и установить новые правила взаимоотношений с венецианцами, возобновив с ними взаимовыгодные коммерческие отношения. Ведь создание собственного флота на Чёрном море займёт не один год, поэтому пока, как временная мера, почему бы не воспользоваться проверенными временем торгово — посредническими услугами итальянцев, если они, конечно, согласятся.