— Пусть так, спорить не буду. Так вот, будучи на службе в Грузии кипчаки умудрились передраться с грузинами на виду у врага — это уже, ни в какие ворота не лезет! Да и на Калке, а до этого с аланами — касогами тоже были схожие ситуации с вашим участием. Поэтому, сразу предупреждаю, никакой вольницы на моей службе у вас нет, и не будет! Не дай Бог попробуете хоть раз учинить набег на русские земли — монголы вам ангелами по сравнению со мной покажутся. Предательства и ослушания приказов я никому не прощаю и не спускаю с рук.
— Я об этом знаю государь! Ты три года назад не пощадил даже своих близких родичей.
— Вы постоянно будете привлекаться в походы, и использоваться мной как лёгкая, манёвренная конница — для разведки, преследования врага и ослабления его сил во время переходов.
— Служить под рукой величайшего государя, равного Искандеру Двурогому — величайшая честь для всего нашего народа!
— Оставь своё славословие, КНЯЗЬ, теперь я тебя именно так буду титуловать. Времена вольных ханов сгинули безвозвратно. Теперь все половцы будут не только служить на благо Руси, но и беспрестанно находиться под её защитой!
— Мы будем служить тебе верой и правдой, государь!
— На счёт веры — православие вы будете обязаны принять!
— Примем! У нас и так много крещённых.
На пиру, впрочем, довольно скромном, по части спиртного, Котян преподнёс мне в дар одну из своих дочерей — четырнадцатилетнюю красавицу — смуглянку. Отказываться от живого презента я не стал, иначе была бы обида. А потом подумал — если во время ВОВ у краскомов были ППЖ (походно — полевые жёны) — то я чем хуже? Тем более, тут же окрещённая местным «капелланом» и принявшая в крещении имя Ксения, дочка хана Котяна была не понаслышке знакома с походной жизнью. Это было ей в плюс в такой ситуации. Данное обстоятельство вообще отличало всех половчанок в лучшую сторону, по сравнению с привередливыми русскими княжнами, проводящих всю свою жизнь в теремах.
Сыновей хана в заложниках у себя я тоже оставлять не стал. Возиться с ними выходило слишком накладно, видеть их в своей свите я категорически не желал. Поэтому я заверил хана Котяна, что всецело ему доверяю, и никаких аманатов мне от него не требуется. И если пожелает князь видеть своих сыновей тысяцкими лёгкой конницы, то пускай присылает их в Смоленск на будущий год. На том мы и расстались, довольные друг другом.
На расстоянии дневного перехода до Киева, у погоста Булично, Михаил Всеволодич разбил огромный военный лагерь. Селение Булично было одинаково удалено, что от Вышгорода, что от Киева, уклоняясь при этом на запад, удаляясь, таким образом, от русла Днепра на многие километры.
— Незаметно выйти в тыл черниговцам не получится. Вся местность от Булично до Киева заполнена союзными Киеву конными дозорами клобуков. — На срочно созванном военном совете докладывал Душило. Галера Анфима только что вернулась в Вышгород, ранее успев сплавиться вниз до самого Киева.
— Какими силами располагает князь, узнавали у пленных?
— Так точно, государь! Князь Михалко собрал десять тысяч конных дружинников, ляхов и венгров около двух тысяч, а также копченых берендеев, торков, клобуков, всю ту падаль степную, что убила твоего отца, Изяслава Мстиславича, государь! И сорок тысяч пеших воев. И это не только кияне, но и собранные Михалкой ополчения из Галиции и Черниговщины.
Встал, пожал руку Душиле:
— Будем их воевать, брат!
Глава 12
Князь Михаил Всеволодич всю свою сознательную жизнь провёл в военных походах, да на кровавых ратных поприщах. В молодости он ещё застал времена Калки, хоть сам непосредственно и не бился в том разгромном для русских ратей сражении. Зато потом, мало какие междоусобицы русских князей обходились без его активного в них участия. И вот сейчас он был на пике своего могущества, сумев фактически стать единоличным правителем всей Южной Руси. Да, в его неимоверно разросшуюся империю были встроены удельные княжества и формально независимый Новгород — Северский, с правящем там его родичем — князем Глебом, но эти обстоятельства никого не вводили в заблуждение. Все — от простых смердов до всерьёз поубавившихся за последнее время князей прекрасно понимали, что на Руси остались только два полновластных монарха — он и Владимир Изяславич. Последний объединял под своей пятой не только всю Северную Русь, но и многих инородцев — от чудин и литовцев на западе, до булгар на востоке. И сейчас неимоверно вознёсшийся, особенно после разгрома мунгалов, а потому зазнавшийся северный правитель, как искренне считал черниговский князь и его окружение, просто потерял голову! А как ещё объяснить собственноручное раздробление Владимиром его могучей рати сразу на четыре руки. Смоленский правитель начал действовать широчайшим фронтом — от Волги до галицких Карпат. Да, его войска сильны как никто и никогда, но не настолько же! Такое рассосредоточение сил было уже явным перебором
Сам Владимир во главе одной из им же разделённых ратей, по пути взяв Вышгород, сейчас направлялся на Киев — в самое логово притаившегося медведя. Михаил собрал в Киеве все свои лучшие войска, привлёк союзников — клобуков, половцев и европейских наёмников, добившись тем самым многократного перевеса в живой силе. Теперь он будет громить коварного князя — клятвопреступника по частям — сперва уничтожит вторгнувшиеся рати во главе с самим Владимиром, а потом займётся остальными, раздёрганными на тысячи вёрст и уже обезглавленными вражескими войсками. Осаждённым смоленскими войсками Чернигову и Галичу оставалось продержаться совсем немного, час их избавления от осадного сидения был уже близок. Михаил Всеволодич отдавал себе отчёт, что именно здесь и сейчас, когда силы врага разрознены, ослаблены мунгалами, был его единственный шанс попытаться потягаться с Владимиром. Потому как противостоять напору объединённым железным северным ратям сейчас вряд ли бы кто смог в целом мире! Смоленским пушкам и «железным» пехотинцам можно было противопоставить разве только, что широкую международную коалицию из европейских народов. Но пока «крестовый поход» против Смоленска, дальше кулуарных разговоров, в практическую плоскость не переходил. И этот решающий бой должен состояться сегодня, здесь и сейчас! Конные дозоры докладывали о вышедших из Вышгорода смоленских ратях. А теперь Михаил и сам, собственными глазами видел клубящиеся облака пыли, что вздымались в небо с северо — востока, чёрной пеленой растянувшись над линией горизонта
Войска Южной Руси начали выстраиваться, готовясь к бою. Звенели латы, шелестели кольчуги, в полголоса разговаривали обычно болтливые и непоседливые ополченцы пеших полков. Стяги вздымались над выстроившимися полками. От пешего войска исходил приглушённый шум тысяч голосов, непрерывно звякали мечи и щиты, то и дело раздавались окрики тысяцких и сотников. От конных дружин доносились ржание, переступ подкованных копыт.