Книги
Окрик памяти. Книга третья
Помнится, осенью 1945 года по заданию учителя физики мне, шестикласснику, пришлось строить макет первого радиоприемника А.С. Попова, опираясь на описание устройства в одной из книжек П.В. Албычева («Как изобрели телеграф и радио», М, Л., 1928 г., илл. 202). Работать пилой и напильником по металлу пришлось до седьмого пота. В итоге получил горсточку крупных железных опилок, необходимых для монтажа главного элемента приемника – когерера (стеклянная трубка с добытыми опилками). Главный результат адских мучений – действующий от катушки Румкорфа радиомакет, никогда не забудется, как, впрочем, и восхищенные взгляды одноклассников и поощрительное похлопывание учителя по моему плечу. Тогда мне и в голову не приходило, что спустя много лет с именем Албычева придется снова встретиться, но уже в Тюмени.
Как уже упоминалось, в 1969 году в Средне-Уральском книжном издательстве в Свердловске вышла книга популярного в Зауралье шадринского краеведа и собирателя древностей В.П. Бирюкова под названием
«Уральская копилка». Среди записок о встречах Бирюкова с земляками-зауральцами я с изумлением обнаружил имя П.В. Албычева. Более того, из книги, а позже из архива В.П. Бирюкова, стало известно о значительной роли Тюмени в судьбе этого человека. Здесь в 1908 году он закончил Александровское реальное училище. Позже, в начале голодных 20-х годов, будучи уже москвичом, работал в Тюменском краеведческом музее. Создал в нем старообрядческую молельню, был организатором некоторых экспедиций, состоял членом Тюменского общества научного изучения местного края, стал одним из инициаторов сбора материалов о своем учителе, директоре реального училища И.Я. Словцове, много внимания уделял пополнению экспонатами фондов Камышловского, Тюменского и Тобольского краеведческих музеев. Неоднократно проводил раскопки в районе Андреевского озера, изучал и систематизировал горшечный орнамент, музейную коллекцию монет и почтовых марок, комплектовал музейные кадры, читал популярные лекции и подготовил для печати курс музееведения. Как и в школьные годы, во время пребывания в Тюмени он проживал в доме своего дяди по улице Знаменской, 1.
Надо ли пояснять, что биография П.В. Албычева на несколько лет деятельно занимала мой ум и время. В начале 1990-х годов у меня состоялся взаимный обмен материалами с архивом Свердловской области, в котором хранилась более чем 35-летняя (1915–1950) переписка В.П. Бирюкова с П.В. Албычевым. Биографические сведения и фотографии, отсутствующие в архиве и полученные от меня, облегчили формирование завершенного фонда Албычева, он стал доступен любому исследователю. С другой стороны, благодаря помощи из Свердловска нелегкая, полная драматизма жизнь моего героя стала выглядеть для меня более или менее отчетливо. Он родился 18 ноября 1887 года на Урале в селении Турьинские рудники (теперь – город Краснотурьинск, родина, между прочим, изобретателя радио А.С. Попова). Родители Павла – крестьяне из Камышлова, в поисках работы незадолго до рождения сына перебрались в Турьинские рудники, но спустя три года вернулись в родной город. Глава семьи рано, в 28-летнем возрасте, ушел из жизни. Дети выросли без отца, сиротами. Мать Павла отдала сына в Тюменское реальное Александровское училище, чему немало способствовал его дядя, уже упомянутый Н.Т. Албычев. На весь шестилетний срок обучения дом Албычевых стал для Павла-реалиста не только жильем, но и местом общения с одной из самых интеллигентных семей Тюмени, оказавшей значительное влияние на формирование личности молодого человека.
В реальном училище наибольший след в памяти Павла Албычева оставили И.Я. Словцов (география, естествознание), учителя истории И.Ф. Виноходов и русской словесности А.Я. Силецкий. В 1945 году, вскоре после окончания войны, П.В. Албычев подготовил интересную рукопись под названием «Счет закрыт (о любви к Отечеству и о народной гордости)». Мне удалось познакомиться с ней в фонде Бирюкова. Текст воспоминаний бывшего реалиста освещает годы обучения Албычева в Тюменском Александровском реальном училище в 1904–1905 годах. С теплотой он вспоминает упомянутых учителей. Так, в шестом классе свой курс сравнительной географии директор училища И.Я. Словцов начинал со следующих слов: «Солнце на русской земле никогда не заходит. Когда вечерняя заря горит на золотой игле Адмиралтейства в Петербурге, в это время первые солнечные лучи озаряют вершины высоких сопок на далекой Камчатке».
Учитель Виноходов запомнился необычной формой занятий. Он не столько рассказывал программный материал своего курса, сколько мастерски, театрально раскрывал сцены тех или иных исторических событий с его «изумительной способностью воплощаться в изображаемый им образ». Обращаясь, например, к истории Франции, Виноходов выпрямлялся, делался выше, форменный сюртук его с золотыми пуговицами и наплечниками превращался в кафтан с королевскими лилиями, он небрежно сжимал зубы и бросал фразу: «L’atat c’est moi» («государство – это я»). «Мы видели перед собой Людовика XIV», – писал Албычев. «Спустя минуту учитель презрительно произносил реплику знаменитой фаворитки короля «Aplas nous le daluge» («после нас хоть потоп»), после которой нам действительно казалось, что наступил потоп. Когда он рассказывал о Куликовской битве, то нам казалось, что учитель только вчера вернулся со страшного разгрома татарской орды. Потом в роли Иоанна III принимал золотоордынских послов и прямо в классе топтал ногами ханскую чалму. Надо сознаться, что он не дал нам прагматической истории, но отдельными самыми яркими моментами ее пробудил неподдельный интерес к своему предмету. Он заставил нас полюбить наше Отечество не как отвлеченное понятие, а как нечто реально-осязательное, интимно-милое и блистательно-великое». Такими же незабываемыми сценами Виноходов изображал избрание боярами Михаила Романова только за то, что тот был «скорбен главою», Петра I в Полтавской битве в противовес «гениальному» Карлу, Нахимова в неудачной для России Крымской кампании. Не менее тепло говорится в рукописи и об учителе словесности.
По времени годы обучения в старших классах училища совпали у Албычева с русско-японской войной. Несколько страниц рукописи посвящены этому печальному эпизоду русской истории. Сначала реалисты, как и все тюменцы, ожидали быстрого и триумфального завершения военной кампании доблестными русскими войсками и морским флотом. Шли даже разговоры о появлении вскоре в составе России Токийской губернии(!). Газеты давали бодрые сводки с полей военных действий, сообщали о передислокациях частей на «подготовленные» и более удобные позиции (почти как в 1941-ом году!), об отправке эскадры новейших кораблей для разгрома японских «кастрюль» и завершения несколько затянувшейся кампании. А тем временем гибли броненосец «Петропавловск» вместе с командующим армией и флотом адмиралом С.О. Макаровым, крейсер «Варяг», эскадра адмирала Рождественского под Цусимой. Одна за другой проигрывались сухопутные битвы, пал Порт-Артур. Вцсказывалась надежда на предстоящую зиму – верного союзника русского солдата. Но не помогла и зима – пал Мукден. Тюмень заполнилась ранеными и увечными, в церквях справлялись панихиды по убитым землякам. В магазинах появились очереди за хлебом. Одно утешение: горожане впервые увидели пленных японцев. Маленьких, щуплых, с большими роговыми очками и одетых с иголочки в штатское платье. Сначала они удивляли тюменскую толпу, а потом к ним быстро привыкли. Японцы работали в больницах врачами, чинили часы, занимались ювелирным делом. Своим скромным поведением они завоевали доверие жителей города, которые пили с ними водку в приказчичьем клубе. На таком вот невеселом фоне Павел Албычев завершил свое обучение в реальном училище. В Тюмени же он познакомился с семьей судебного работника Флоренгия Низовец, дочь которого Нина стала супругой П.В. Албычева.
Вскоре он стал студентом Томского Императора Николая II-го технологического института, где прослушал два курса, а затем перевелся в Москву в Археологический институт имени того же самодержца. Как выпускника с отличием (1916) Павла Викторовича оставили в вузе заведующим музеем и преподавателем. Серьезная физико-математическая подготовка в Томске позволила ему работать учителем физики в нескольких московских школах, в институте повышения квалификации учителей Наркомпроса РСФСР, в отраслевых академиях легкой промышленности и внешней торговли, во Всесоюзном НИИ минерального сырья, а в последние годы жизни, будучи на пенсии, – лектором московского планетария. В начале 1930-х годов признание его педагогических и научных заслуг завершилось присуждением ему ученой степени кандидата физико-математических наук и звания доцента (илл. 203).
Работая с начала 20-х годов в школах и вузах, П.В. Албычев обратил внимание на крайнюю скудость оснащения физических кабинетов. Располагая основами высшего технического образования, пусть и незавершенного, он попытался многие наглядные пособия изготовить своими руками с привлечением школьников. Известность физических кружков, руководимых П.В. Албычевым, распространилась по всей Москве. К начинателю полезной инициативы с просьбами о помощи и за консультациями стали обращаться учителя многих школ. Первая попытка обобщения в 1926 году ценного опыта в виде тоненькой брошюры оказалась настолько удачной, что со стороны издательств и редакций популярных журналов («Техника – молодежи», «Знание – сила», «Пионер» и др.) стали поступать выгодные предложения и заявки. Автор популярнейших изданий и не подозревал, что в последующие годы избранная им тематика станет главным содержанием его жизни. В общей сложности за два последующие десятилетия было опубликовано более 50 брошюр, сотни статей в популярных и специализированных журналах («Физика, химия, математика, техника в советской школе», «Народный учитель» и др.). Некоторые книжки выдержали несколько, до четырех, переизданий. Этому способствовали не только актуальность избранных автором тем, но и образный, сочный язык и занимательность изложения.
Для иллюстрации приведу, как пример, первоначальный абзац брошюры о физике радуги. «Отшумели последние капли дождя. Черная туча с серыми, как грязная вата, краями потянулась к востоку. На западе, низко над горизонтом, показалось солнце и расплавленным золотом брызнуло на омытую землю. На темно-зеленой траве, на белых ромашках и на широких бархатных листьях репейника загорелись ярко-красными рубинами, зелеными изумрудами, синими сапфирами и фиолетовыми аметистами крупные дождевые капли, а на небе, в чистом воздухе, вспыхнула и заиграла всеми цветами радуга». И, наконец, завершение этой замечательной книжки, не уступающей по занимательности, сочности и образности языка общеизвестным шедеврам популяризатора общетехнических и научных знаний Я.И. Перельмана. Его знаменитые книги «Знаете ли вы физику?», «Занимательная механика» и др., написаны одновременно с публикациями П.В. Албычева. «Радуга, которую мы каждое лето видим на небе, завела нас далеко. За ее разгадкой мы попали в лабораторию ученого, а оттуда – в неизмеримые звездные поля мирового пространства. Это произошло потому, что таково свойство, такова природа знания. Каждое явление, к которому мы обращаемся с вопросом, открывает перед нами новые горизонты, теряющиеся в бесконечности».
В начале 1941 года П.В. Албычев закончил свои мемуары под названием «Записки реалиста» объемом свыше 500 машинописных страниц. Текст охватывал период времени с 1891 по 1906 год и содержал описание событий в Камышлове и Тюмени, включая фрагменты упомянутой рукописи «Счет закрыт». Публикация «Записок...» не состоялась. Нет сомнений, что из нее можно было бы узнать много интересного, особенно из жизни реального училища, возглавляемого И.Я. Словцовым. Годы войны П.А. Албычев провел в Москве, пережил налеты немецкой авиации и бомбежки, голодал, обзавелся болезнью сердца (илл. 204). Написал и в 1950 году с величайшим трудом и только после личного обращения к И.В. Сталину (!) выпустил в московском издательстве «Учпедгиз» единственную в своем роде и солидную, в 280 страниц, книгу под названием «Самодельные приборы по физике, часть 1-ая». К сожалению, второй том книги так и не был напечатан по причинам весьма печального характера. О них – несколько позже. В том же году совместно с П. Войниловичем он публикует книгу «Источники энергии» (Госиздательство культурно-просветительской литературы, М., 1950).
Говорят, если человек талантлив, то он талантлив во многом. Кроме пропаганды технических самоделок П.В. Албычев много работал в области художественного слова. Еще в студенческие годы в Томске он публиковал рассказы, позже – повести, пьесы и стихи. В 1917 году в Москве им написано стихотворение «Татьянин день». Произведение пользовалось завидной известностью в среде московского студенчества, а московский композитор И.Г. Ильсаров к словам стихотворения написал музыку. Ее запоминающаяся мелодия не однажды звучала на студенческих вечерах. Приведу небольшой отрывок из этого сочинения.
Читатель обратил, наверное, внимание на ритмику слога и на тонкости описания бытовых подробностей, напоминающие нам современное бардовское песенное исполнение, а может, и стихи самого Высоцкого. Возможно, следует пояснить, что вакханка – это спутница греческого бога виноградарства Вакха (у древних римлян – Бахус), а проезд по билету с передачей в те годы позволял сделать пересадку на другой трамвай в желательном направлении без дополнительной оплаты, подобно современному метро.
В октябре 1950 года Албычев читал в московском планетарии лекцию по истории освещения. Драму борьбы за выживание керосиновой лампы, вытесняемой электрической лампочкой накаливания, лектор обрисовал в стихах, надолго оставшихся в памяти благодарных слушателей. Фрагмент этой стихотворной поэмы по истории техники (редчайший случай в популярной научно-технической литературе!), написанной легко и непринужденно, надеюсь, понравится читателю.
Работа в планетарии с начала послевоенных лет приносила П.В. Албычеву огромное удовлетворение. Немаловажным было и другое обстоятельство, весьма ценимое москвичами: он проживал недалеко от места работы на той же, что и планетарий, Садово-Кудринской улице. Бывший директор планетария К. А. Порцевский, заслуженный работник культуры, с которым мне довелось переписываться в начале 1990-х годов, считал П.В. Албычева талантливейшим лектором-физиком. Его занимательные массовые сообщения неизменно заполняли Малый зал планетария до отказа школьниками и учителями. Среди его популярных лекций значились «Холодный свет», «Звук и звукозапись», «Электрический глаз» и др. Как и прежде, Павел Викторович много экспериментировал («эдисонил» – термин, им изобретенный). Строил демонстрационные приборы, в том числе знаменитую когда-то гелиоустановку, устроенную на астроплощадке планетария под открытым небом (илл. 205).
Она представляла собой двухметровое в диаметре вогнутое зеркало, в фокусе которого устанавливался паровой «котел» из медной трубки. Пар от вскипевшей воды приводил в движение миниатюрную паровую машину, от которой вращался электрический генератор. Мощности его хватало для лампочки от карманного фонаря. Прямое превращение солнечной энергии в электрический ток надолго запоминалось посетителям планетария, расширяло его демонстрационные возможности.
Все бы хорошо, но годы работы в планетарии совпали с разгулом репрессий, в очередной раз захлестнувших государство. Не обошел он и П.В. Албычева. В 1951 году подверглись аресту несколько работников планетария. Как-то после очередной лекции Павел Викторович сказал за обедом:
– Теперь очередь за мной...
Предчувствие его не обмануло. В ночь на 12 декабря в квартиру с обыском ввалились двое непрошеных гостей в штатском. Началось глумление над старым человеком, заслуженным педагогом и ученым. Посыпались глупейшие вопросы типа «где оружие?», полетели на пол книги, рукописи, образцы приборов. Натешившись, увезли на Лубянку. Домой он больше не вернулся. В Сибири в ссылке П.В. Албычев (илл. 206) заболел и скончался в больнице города Тайшета 14 декабря 1953 года, не дождавшись реабилитации и выхода из печати второй части своей книги. Ее рукопись издательство предусмотрительно возвратило родственникам «врага народа» («как бы чего не вышло ...»).
Спустя два года пришла запоздалая весть о допущенной ошибке с арестом – реабилитация.