Открываю глаза. Метель успокоилась, за окном тихо. Потянулся за брошенной на пол подушкой, кровать скрипнула, значит, звуки вернулись в этот мир, как и Бог, который здесь Всегда. Я зажег свечу, взял бумагу, макнул перо и вывел: «О примирении не может быть и речи».
Он и Она
Я три испанских галеона
И полтораста душ пустил ко дну,
Чтоб ты, надменная, с балкона
Мне бросила улыбку, хоть одну.
1
Он потянулся за Яблоком, неодолимое желание сорвать этот плод, совсем неприметный среди других даров Сада, ярких и благоухающих, было необъяснимо. Она перехватила его ладонь и сказала:
– Зачем тебе? Плод сей неведом нам, Отец на него не указывал. Чем плохи те, что насыщают нас мякотью своей и соками?
Он отдернул руку и ответил:
– Хотел попробовать нового.
Она обвила его шею, словно лиана, и журчащим, как горный ручей, голосом пропела:
– Пойдем лучше отведаем наше любимое, – и потянула его в сторону древа, усыпанного крупными желтыми плодами. Он согласно закивал, в который раз поддавшись ее магии, но оглянулся, пусть и единожды, на красно-зеленое Яблоко, вид которого не обещал райского наслаждения, но манил неизведанностью.
Откушав «наше любимое», они улеглись на траву голова к голове и уставились в небесную голубизну. Райский ветер не докучал шумом листвы, птицы умолкли, боясь нарушить покой людей, Сад погрузился в абсолютную тишину. Он слышал только ровное дыхание спящей рядом, самому же не спалось.
«Целыми днями болтаемся по Саду без дела, – бурлила в нем заложенная Отцом активность. – Все узнали, все увидели, все перепробовали, все надоело… не все, конечно, не все. Осталось нетронутым Яблоко, мы не пробовали Яблоко. Почему Отец запретил его?»
В траве зашуршало, Он повернул голову в сторону шороха и увидел Змия – это было уже что-то новенькое.
– Кто ты? – спросил Он.
– Змий, твой друг, – ответил Змий.
– Друг? А что это?
– Это тот, кто рядом с тобой и желает тебе добра, – прошипел Змий.