Вот тогда и был избран Глон — теперешний Вождь.

Он принял решение не переселяться, и не буксировать за собой захваченный Остров — у Аррамов опять осталось лишь тридцать семь Воинов. Где уж тут «роиться!» А от погони уйти с буксируемым чужаком — невозможно!

Так что, как ни хотелось, пришлось этот Остров оставить на произвол судьбы — возможно, когда-нибудь он снова встретится им на Вечном Пути. И встретится в более подходящий момент! Вот такой, как сейчас. Шесть Взводов, да по одиннадцать человек…

Это явно больше, чем нужно на даже очень большой — такой, как у них! — Остров. Тапа не всесильна!

Этот последний, брошенный в Океане Остров, Гар помнил — ему тогда было семь. А Бачику — четыре. Так что для него всё казалось живой Легендой…

Боб, закончив наконечник, ушёл. Бачик принялся за Гара. Но тот ничем помочь не мог — из всех битв он лучше всего помнил лишь последнюю. Если её можно назвать битвой! Ведь наученные предыдущей схваткой, и вовремя предупреждённые тем же Бачиком, они устроили не битву даже, а настоящую бойню!

Тем не менее, Гар охотно рассказал то, что случилось именно с ним. Бачик аж застыл, разинув рот — ему с высокой Вышки, конечно, вдаль всё видно отлично, но вот то, что происходило на пляже собственного Острова, полностью скрывали побеги и кроны Тапы. Гару, конечно, казалось лестным такое внимание и неприкрытый восторг младшего соратника…

Однако стёртые пальцы заставили его больше внимания уделять будущему ножу.

У Бачика заточка застопорилась совсем — прощаясь, Гар показал, как и что нужно сделать в первую очередь. Бачик с усердием принялся за дело. Но Гар был уверен — этого усердия хватит минут на пять: Бачик куда больше, чем заточку, любил работу Дозорного. А на Вышке торчал даже не в свою смену: нравился ему «вид сверху и простор!»

Ничего: если мальцу захочется, всегда можно выбрать нож в Арсенале. Хотя, конечно, престижней для Ветерана выточить свой — под свою ладонь, с удобной длиной, и заточкой.

Плодами трудов Гар остался вполне доволен: нет, конечно, не три недели — а одна. И нож украсит его пояс. Ах, да — он же ещё хотел палицу…

Не заходя домой, он прошёл на пришвартованный теперь за кормой Остров, и долго ковырял кучу уже вовсю воняющих костей. Вот паршивцы — все увесистые и ухватистые уже растащили… А, ладно: вот эта, вроде, подойдёт. Он притащил Лайе очередную берцовую кость.

После обеда пришлось выполнять обещанное.

В соседнем шалаше опять кричала и стонала на все лады Ганна — видать, Жорес тоже отложил «супружеский долг» на послеобеденное время. А его супруга ну никак не могла сдержать выражения бурной страсти… Или — не хотела?

Иногда Гару казалось, что Ганна уж слишком старается произвести впечатление на окружающих. И ни увещевания, ни традиционное битьё Жоресу не помогали — Ганна гордо выпячивала даже синяки!.. Так что в конце-концов Жорес плюнул, и лишь старался теперь «работать», днём — чтобы не будить воплями и сладострастными стонами жены всё Племя.

Во взглядах Лайи, иногда бросаемых в сторону шалаша Жореса, Гар читал раздражение и… зависть. Это рассердило его — он от себя даже не ждал, что ему будет так обидно за партнёршу по семейным игрищам!

Развернув женщину так, как обычно не «работал», он с азартом, закусив губу, наддал…

Вскоре Лайя перекричала Ганну — в палатке Жореса стало тихо! Зато теперь во взгляде Лайи, когда он зарычал и закричал и сам, и они наконец, расцепившись, упав в изнеможении на циновку, светилось и удивление, и… неподдельный восторг!

Гар и сам ощутил гордость — чёрт, а он, оказывается, когда хочет, такое может!.. Но — пока свои карьерные и прочие амбиции лучше попридержать. До Роения.