— Обязательно пригласите лекаря, — причитала эйла Варна, делая ей прохладные компрессы, — я дала ей настойку бусеницы, чтобы сбить температуру на ночь. Но это ее не вылечит.
— Уже вызвал, — сказал Кьярри, возвращаясь из кабинета, — приедет завтра с самого утра.
В этот вечер папаша Честер, отложил в сторону все свои дела государственной важности, на руках отнес дочь в спальню и просидел там, читая вслух книгу про розовых поросят, пока Лилу не заснула. Тогда он поцеловал ее макушку, погладил всклокоченные волосики, погасил свет и вышел из комнаты, оставив дверь открытой, а я, воспользовавшись этим, пробралась внутрь, запрыгнула на кровать и приложила лапку ко лбу девочки. Он был потный и холодный. Жар спал.
Я как смогла поправила одеяло, зубами натянув его на худенькое плечико, еще раз проверила все ли в порядке и улеглась у нее в ногах, прислушиваясь к тихому дыханию. Надеюсь, завтра утром все наладится.
Однако с утра все стало только хуже.
***
Я проснулась, оттого что наглый луч утреннего солнца пробился сквозь занавески и упал ровно на то место, где я спала. Недовольно крякнула, поднялась и, по-кошачьи потягиваясь подошла к Лилу, прикоснулась к ней и тут же испуганно отдёрнула лапу.
Девчонка была горячая, словно печка. На щеках выступили красные лихорадочные пятна. А что самое страшное — она не приходила в себя. Лилу не открыла глаза ни когда я с надрывным кряканьем толкала ее носом в щеку, ни когда на шум пришел отец и попытался ее добудиться.
У меня чуть сердце от страха не остановилось. Где этот чертов лекарь?!
Эйла Варна тихо плакала в уголке, прижимая передник к глазам. Честер словно тигр в клетке метался по дому, пытаясь ускорить приезд целителя, а я сидела у Лилу на кровати и, не отрываясь смотрела на бледное лицо девочки. Она была бледная, словно поганка, только по щекам растекался нездоровый румянец.
В комнате пахло болезнью. Злой, подлой, опасной. Хотелось ощетиниться и отползти в сторону, но я продолжала сидеть, боясь пошевелиться, словно стоило мне отвернуться хоть на миг и непременно случиться что-то ужасное.
Сердце в груди то замирало, испуганно сжимаясь в комок, то распухало до такой степени, что не было места для вдоха.
Чуткий слух уловил звук подъезжающей кареты, быстрые твердые шаги Честера, грохот резко распахнутой двери. Приехал лекарь/
— Почему так долго? — голос Кьярри больше походил на тигриное рычание, — я же велел приезжать с самого утра!
Бедняга лекарь что-то лепетал о другом вызове, но разгневанный взволнованный отец не желал ничего слушать.
— Она наверху. Мы не можем ее разбудить!
Торопливые шаги по лестнице, вопросы о том, что Лилу делала в последние дни, где была, с кем общалась. Стандартный опрос. Оставалось только надеяться, что лекарь семейства Кьярри окажется истинным мастером своего дела и сходу во всем разберется.
От нетерпения и волнения меня начало потряхивать. Я даже на ноги вскочила, когда двое мужчин вошли в комнату. Хмурый дознаватель и щуплый докторишка, прижимающий к себе маленький саквояж, в котором глухо позвякивали склянки. Я переводила взволнованный взгляд с одного на другого и ждала ответов, волнуясь, наверное, не меньше, чем родной отец девочки.
— А ты, брысь отсюда! — внезапно рассердился Честер и, бесцеремонно схватив меня поперек тела, выкинул из комнаты и захлопнул дверь.
Я от возмущения, чуть не закричала. Мне тоже не все равно! Я тоже хочу знать, в чем дело, что приключилось с малышкой Лилу. Я постояла под дверью, пытаясь расслышать, о чем говорят внутри. К сожалению, доносились лишь обрывки фраз, по которым не получалось составить полную картину