Лилу занималась своими делами, при этом старательно пытаясь не шуметь. Получалось так себе. То ведерко уронит, то камешками загремит, то начнет в ладоши громко хлопать и ругаться, пытаясь поймать кусачую жужелицу или наглого комара.

Никакого покоя.

— Пусь, — жалобно позвала она, присаживаясь рядом с моим кустом.

Я сделала вид не слышу, только зажмурилась сильнее и нос хвостом прикрыла.

— Пууусяяяя, — Лилу не сдавалась, — просыпайся. Мне скучно.

Мне, зато не скучно. Я только начала расслабляться, даже лапки в преддверии сна задергались.

— Давай, поиграем.

— Не хочу…

— Ну, пожалуйста!

— Не буду, — ворчала я.

— Тогда пошли домой. Я буду рисовать.

Домой мне тоже не хотелось. Поэтому я заползла поглубже в куст, так чтобы она не могла до меня дотянуться, свернулась там клубочком и приготовилась дальше спать.

— Эх ты. Я думала, мы друзья.

Конечно друзья, но сегодня я не в состоянии активно дружить. Единственная игра, которая мне доступна после вчерашнего пьянства — это игра в безмолвный кабачок. Или раз, два, три, замри. Или в молчанку.

Лилу еще посидела рядом, поныла, поворчала, а потом обиженно сказала:

— Я с тобой больше не дружу, — и ушла домой.

Наконец, оставшись в блаженной тишине, я зевнула, улеглась по удобнее и провалилась в глубокий пустой сон, а проснулась только когда солнце клонилось к закату.

Хмарь в голове рассосалась, колокола замолкли, и я стала похожа на нормального человека. То есть на морана. Даже есть захотела. Сладко потянулась, выскочила из-под куста и посеменила к дому. Сейчас поем, попью и можно будет поиграть с мелкой, чтобы восстановить утраченную дружбу.

Однако с игрой у нас ничего не вышло.

Лилу заболела. То ли простудилась, толи подхватила какую-то заразу, пока ездила в гости к подруге, но под вечер у нее поднялась температура. Девочка была вялой, капризничала по каждому поводу и на меня даже не смотрела. То ли действительно так сильно обиделась, то ли из-за плохого самочувствия ей было совсем не до меня.