И по сей день друзья говорят: жизнь мне была дарована, чтобы я стал успешным писателем и рассказал свои истории всему миру. Я всегда благодарю их за добрые слова, но неизменно отвечаю своей версией избавления: жизнь мне была дарована, чтобы я стал отцом своих сыновей.

Десять лет мы прожили в маленьких квартирках, питаясь лапшой быстрого приготовления и бутербродами с арахисовым маслом; радуясь найденной мелочи, закатившейся под диванную подушку или на пол в машине. А потом стали сбываться почти все большие мечты, зародившиеся в моем сердце в ранние эджвудские деньки. Мой журнальчик, «Кладбищенский танец», выходит уже тридцать второй год. В девяносто первом году мы приняли трудное решение издавать и книги в твердом переплете. К настоящему моменту мы выпустили их более четырехсот. Я написал и продал почти сотню собственных рассказов, а также несколько книг, включая «Гвенди и ее шкатулку» в соавторстве со Стивеном Кингом – мрачную сказку-предостережение. Вскоре после публикации книги меня спросил один журналист, мечтал ли я когда-нибудь, что однажды стану соавтором Стивена Кинга. Улыбнувшись и посмотрев ему в глаза, я честно признался: «Я всегда был мечтателем, но на такие смелые мечты не замахивался».

Не знаю уж, чем я заслужил такую судьбу, но ни дня не проходит, чтобы я не чувствовал признательности за явленные мне чудеса. Сказать по правде, я до конца не понимаю, как все это случилось. Вероятно, секрет успеха в огромном везении, упорном труде и неизменной поддержке многих замечательных людей.

В доме царит тишина – Кара уехала по делам с час назад, мальчишки в школе. Теща дремлет за закрытой дверью в спальне. Я не подумал разуться, и за мной по дощатому полу тянется травяной след. Сев на диван, беру трясущимися руками пульт с кофейного столика. Чувствую беспрестанный вибросигнал мобильника в кармане, но не обращаю внимания на вызов: заканчивая разговор по телефону, Карли сказала мне, что делать. Включаю канал «Си-эн-эн».

На экране – молодая подтянутая репортерша с точеными скулами, блондинка с укладкой, из-под которой едва заметно проступают темные корни волос. Титры в нижней трети экрана гласят: «Лори Уайетт, «Си-эн-эн», Ганновер, Пенсильвания». Красным шрифтом в верхнем правом углу экрана кричит новостной заголовок: «БУГИМЕН ПОЙМАН». Под заголовком – фотография неизвестного мне человека.

– …вкратце сегодняшние вечерние новости. Сотрудники полиции штатов Пенсильвания и Мэриленд получили ордер на обыск дома в Ганновере, Пенсильвания, и арестовали пятидесятичетырехлетнего Джошуа Галлахера, предъявив ему обвинение в убийствах четырех подростков, включая его сестру Наташу, в Эджвуде, штат Мэриленд, в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. По словам представителя полиции, Галлахер, давно работающий в «Рейтерс Мэшинери», долгое время находился под наблюдением, пока ожидались результаты ДНК-экспертизы…

Публикация книги «Охота на Бугимена: правдивая история злодеяний в маленьком городке» в тысяча девятьсот девяностом году по сей день выглядит некой странностью в моей писательской карьере. То была единственная моя не художественная книга. Она продалась тиражом две тысячи шестьсот пятьдесят экземпляров, последний из которых был напечатан в девяносто пятом году – далеко не бестселлер, но и смехотворным такой тираж не назовешь, учитывая, что вышла книга в местечковом издательстве, которое публиковало книги о маяках и утиной охоте.

За прошедшие годы я иногда видел свою книгу на «Ибэе» – обычно в рваном переплете или сильно изношенной суперобложке, и продавалась она там не дороже первоначальной цены. Справедливости ради замечу, что видел, как она ушла и за чуть дороже полутора сотен баксов – но это был подписанный экземпляр в идеальном состоянии от именитого сетевого продавца.

У «Охоты на Бугимена» свой собственный, хоть и небольшой, преданный круг фанатов – мой старший сын Билли обожает это чудище; поля страниц его личного экземпляра испещрены записями. Меня трудно назвать поклонником этой книжки – она хранит слишком много болезненных воспоминаний.

Недавно усопший великий обозреватель «Локуса» и «Роки Маунтин Ньюз» Эд Брайант написал однажды: «В догорающие дни знойного лета Чизмар не только полностью отдался истории Бугимена, захватившего его родной городок, но и оказался непосредственным участником событий, бесстрашным и увлеченным героем происходящего. И в этой роли, когда неизбежно пришло время взяться за перо и бумагу, Чизмар отважно принял вызов. Его глазами – подчас наивными, подчас проницательными – читатели узрели честную, совестливую и откровенную картину, мгновенный снимок событий, слепок места и времени, где автор побывал, картину, от которой мы не в силах отвернуться».

Не погрешу против истины, если скажу, что основная часть тиража в две тысячи шестьсот пятьдесят экземпляров ушла благодаря рецензии Эда. Я ее, конечно, недостоин и полагаю, что он был просто в очень хорошем и доброжелательном настроении, когда сел за клавиатуру в тот день.

Чуть раньше на этой неделе, когда мой литературный агент позвонил с потрясающей новостью о том, что многочисленные издатели желают получить обновленную редакцию «Охоты на Бугимена», меня так и подмывало немедленно сесть за стол и разродиться совершенно новой книгой. Однако вскоре я понял: Эд Брайант прав насчет как минимум одной вещи: история, которую я рассказал в восемьдесят восьмом, действительно является мгновенным снимком событий, настолько честным и кропотливо воссозданным, насколько тот юный писатель был способен создать. Я сейчас не смог бы сделать лучше. В результате, хоть я и отредактировал много что в первоначальной рукописи – чтобы сделать чтиво поинтереснее, – решил не кромсать в книге ничего животрепещущего. Пусть, так сказать, неприкрытая, но правда.

И еще одно замечание касательно первого издания девяностого года, забавный факт, неизменно вызывающий у меня улыбку: два дорогих мне человека внезапно и непредсказуемо выделились в героев повествования – моя мама и Карли Олбрайт. По сей день во время автограф-сессий ко мне подходят читатели и спрашивают, не могу ли я поделиться фотографией мамы. Что касается Карли, у нее почти год не было отбоя от предложений сходить на свидание. Ухажеры так достали, что ей пришлось сменить телефон. Она ворчала, ныла и обвиняла во всем меня, хотя готов поспорить: на самом деле Карли это страшно льстило.

Кстати, раз уж речь зашла о Карли. Несмотря на большое повышение, прибавку к зарплате и даже пейджер, в «Иджис» она надолго не задержалась. К своему двадцать седьмому дню рождения Карли стала одной из популярнейших колумнисток «Балтимор Сан», оттуда перешла в «Филадельфия Инквайерер», а затем, после непродолжительного и неудачного сотрудничества с «Вэнити Фэйр», осела в «Вашингтон пост», где по сей день трудится старшим корреспондентом. Личная жизнь у нее также не стояла на месте – когда ей было чуть за тридцать, Карли вступила в книжный клуб и на посвящении познакомилась с приятным парнем по имени Уолтер Скроггинс. Оба сразу же влюбились по уши. Лысый очкарик Уолтер некогда профессионально играл в американский футбол, а потом открыл физиотерапевтический кабинет в Роквилле, штат Мэриленд, и вполне себе процветал. Уолтер – классический «добрый великан», покладистый весельчак, никогда не читавший газет: эту привычку он выработал в течение своей спортивной жизни. Карли и Уолтер полгода крутили бурный роман, а потом женились и теперь растят троих прелестных девчонок – одна другой упрямей и языкастей.

Ну так вот, отправляя меня смотреть «Си-эн-эн», Карли обещает перезвонить с подробностями и вешает трубку. Перезванивает она только через три часа, которые мне кажутся вечностью, однако я ни на секунду не сомневаюсь, что дождусь звонка – за все эти годы она ни разу меня не подвела. А потом она минут сорок пять читает мне свои обстоятельные записи. Вот что она рассказала.

«Висяками» в Управлении полиции штата Мэриленд занимается лейтенант Клара Макклернан. За время службы следователем она раскрыла несколько громких убийств и прославилась скрупулезностью и методичностью. В какой-то момент в поле ее зрения попадает Бугимен. Лейтенант знает о детективе Лайле Харпере – она прочла его докладные по этому делу, слушала разговоры в управлении. Она с уважением относится к обширному труду, который проделал сержант Харпер, и с удовольствием общается с ним все те несколько раз, что ей довелось, до того, как он скончался в марте две тысячи девятнадцатого. Вплоть до выхода на пенсию пятнадцатью годами ранее Харпер беспрестанно размышлял о том, почему убийце четырех девочек в Эджвуде удалось каким-то сверхъестественным образом избежать правосудия. Последнее, что он забрал с собой в день выхода на пенсию, были висевшие над его рабочим столом фотографии Наташи Галлахер, Кейси Робинсон, Мадлен Уилкокс и Кэссиди Берч. И когда лейтенант Макклернан попросила его, он с радостью передал ей гору собственных записных книжек, которые вел по этому делу.

И вот, копаясь в блокнотиках на спиральках, Макклернан находит первую зацепку и тянет ее.

После гибели Наташи Галлахер второго июня тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года ни у одного из ее близких родственников не брали образцов ДНК. Первой причиной этого недосмотра оказался чудовищный характер преступления. Эджвуд – городок маленький, преступления подобного рода для него нехарактерны. Здесь отроду не случалось похищения с последующим убийством, издевательством над трупом, да еще и укладыванием трупа особым образом. Полиция с ног сбилась, отрабатывая приемлемые версии. Второй причиной, по которой у семьи не взяли мазков, было подавленное состояние родственников, особенно отца. Детектив Харпер даже черкнул приписку в блокноте: «Взять мазок ДНК отец/мать/брат, только повременить».

По каким-то причинам – возможно, потому что следователям не удалось найти никаких улик на месте убийства Галлахер, а может, просто прошляпили – вопрос об этом подняли только после двадцатого июня, когда погибла Кейси Робинсон. Тогда, вместе с назначением экспертизы Робинсонам, детектив Харпер распорядился довести до конца задачу, поставленную перед харфордским окружным департаментом шерифа, и взять образцы ДНК у всех троих Галлахеров. В пятницу, двадцать четвертого июня, помощник шерифа приехал на Готорн-драйв и взял мазок у мистера и миссис Галлахер. Этот же помощник отметил в рапорте, что у Джошуа Галлахера образец взять не удалось – сын весь день занимался доставкой пиломатериалов, был в разъездах. Однако полицейский позвонил как домой, так и на работу Джошуа и оставил там сообщения, что ему необходимо заехать ненадолго в департамент шерифа и сдать образец ДНК.

И это было последнее упоминание о несданном мазке, попавшееся лейтенанту Макклернан, поэтому соответствующая запись тут же появляется в списке необходимых дел.