А потом наступила зима, и они неожиданно столкнулись на улице. И замерли. Витька наклонился, неотрывно глядя ей в глаза, зацепил пушистого снега и бросил в нее. Подумав немного, она швырнула на землю модную сумку, и через несколько минут они, счастливые и облепленные снегом, уже хохотали как сумасшедшие. Все, что наговорили ей о Витьке, оказалось ложью. Мучительные полгода сократились до многоточия в их романе, и он завертелся дальше.

В десятом Люся узнала, что мать Виктора считает ее не слишком подходящей для сына парой. Это был второй удар, но он заверил, что уйдет из дома, если мать не переменит своего мнения. Люся успокоилась. Вообще-то спокойной их любовь назвать было трудно. Она была похожа на бурный горный ручей, все время спотыкающийся о камни, но преодолевающий все препятствия благодаря своей энергии и стремительности. Задуматься о препятствиях и о том, почему судьба неотвратимо ставит их на пути, времени не было. Время летело вперед, роман, опутанный поцелуями и нежными ласками, рвался во взрослую жизнь, чтобы окончательно успокоиться в зыбких судорогах незнакомой и манящей подлинной страсти.

Уже что-то говорилось о свадьбе. Его друзья, третьекурсники, уже обзаводились семьями, любовницами, кто-то даже детьми. Ее, десятиклассницу, все это манило и пугало одновременно. Он ждал ее выпускного бала, а она с приближением последнего звонка мучилась все сильнее. Как это – выйти замуж сразу же после школы? Ей хотелось учиться дальше, в школе ей сулили блестящее будущее. Во всех учебниках математики не было ни одной задачи, с которой бы она не справилась. Дома пылились дипломы олимпиад по математике – районной, городской, областной. Предстояло выступить на союзной. Учитель не сомневался, что и там она будет первой.

Чернов смеялся. Он не то чтобы не верил в ее способности, но откровенно не понимал, к чему ей все это. «Разве что в кулинарии, высчитывать пропорции крупы и воды…» Она злилась. На союзную олимпиаду в Москву уехала обиженная. Она заняла первое место и получила все грамоты, какие только возможно. Ее заметили. Пригласили доучиваться в закрытую московскую школу. Обещали стажировку в Принстоне. Солидный профессор в очках с золотой оправой расписывал Люсе грядущие перспективы так заманчиво, что у нее закружилась голова.

Это головокружение помешало ей объяснить Вите все обстоятельно. Разговор не получился. У нее кружилась голова, а у него начисто пропал слух. Вот так они и поговорили. Он ничего не желал слушать. Он понимал только одно – Люся не хочет выходить за него замуж. Он уже купил кольца. Он договорился с бабушкой, что та переедет к матери, уступив им свою квартиру. Хотя бы на первое время. Он присмотрел белое платье, которое ей непременно понравится. А она готова променять все это на какой-то дурацкий Принстон. Ее нельзя было отпускать! Он словно наверняка знал – если она уедет, то никогда не вернется. То есть вернется, конечно, но никогда не будет принадлежать ему. Она будет принадлежать своей дурацкой математике.

После поездки в Москву Люся переменилась. Слова профессора звучали даже в ее снах. Мир оказался больше и шире, чем их дворик. Но она никак не могла сделать выбор. Любовь к Чернову все равно была больше самого большого мира.

Его отчаяние, подогретое уязвленным мужским самолюбием, неожиданно поменяло форму. Он хотел показать ей, что с ним не стоит обращаться как с мальчишкой из параллельного класса, что он уже взрослый, он – мужчина. Соседи теперь часто видели его в компании друзей-однокурсников, навеселе возвращающегося домой. В компании были и девицы с взрослыми, хриплыми голосами. Люся тоже видела их. Девицы казались ей пугающе откровенными и бесстыжими. И еще ей казалось, что любая из них может дать Чернову гораздо больше, чем она.

«Они раскованные, – говорил он. – Вырастешь, сама такой станешь!» – «Никогда!» – ревниво шипела ему в ответ Люся, унося в своем сердце страшное, но заманчивое слово «раскованные». Дома она уходила с головой в математические расчеты, высчитывая свои шансы, чужие плюсы и минусы. Они раскованные, им плюс. Зато никто из них ни в зуб ногой в интегралах. Им минус. А ей плюс? Или здесь тоже минус? Она моложе и, как говорила мама, – свежее. А они постарше, зато наверняка уже посвящены во все таинства взрослой жизни, потому что ведут себя так, словно им давно все ясно. Это кому плюс, а кому минус?

Перед последним выпускным экзаменом к ней явился тот самый профессор в золотых очках. Приехал на симпозиум, решил навестить, подарил свою книгу, вышедшую на английском языке. Мама дрожащими руками разливала кофе по фарфоровым чашечкам старинного бабушкиного сервиза, впервые явленного к столу. Внимая профессору, мама вздыхала, и взгляд ее поминутно становился туманным, а губы сами собой расплывались в улыбке. Когда профессор ушел, она обняла Люсю за плечи и, не тая восхищения дочерью, сказала: «Подумать только, какое будущее тебе уготовано!» Мама работала портнихой и всю жизнь страдала от отсутствия вкуса у своих клиенток. Мир, расстилающийся за дверью ателье, казался ей необыкновенно привлекательным и манил вырваться, выделиться, преуспеть. Но она робела, надежды с годами таяли, желания тонули в рутине повседневности. Ей никогда не написать книгу, которую издадут в Штатах. А у дочери есть такая возможность. Профессор сказал – она лучшая. Весь мир должен знать, что ее дочь – лучшая. И это именно она вырастила необыкновенную девочку. Это она вложила в дочь мечту вырваться из обыденности, и Люся обязательно сделает это. Ведь это – ее дочь.

Мама предавалась мечтам. Она не знала о сомнениях дочери. И не поняла бы. Как можно выбирать между пусть даже очень хорошим мальчиком и своим будущим? Слово «будущее» она теперь произносила торжественным шепотом.

Узнав о визите светила математической науки, папа распечатал бутылку коньяку, мама нарезала лимон. Их лица светились счастьем. А Люся, глядя на эту семейную идиллию, вдруг решила: нет. Она не хочет быть математиком. Она тоже хочет вот такой семейной идиллии. Хочет жить душа в душу с любимым человеком. Это – важнее, а все остальное…

Выпускной бал состоялся ровно через неделю. Она возвращалась домой под утро. Под руки с поблекшими после бессонной ночи подругами. Чернов ждал возле подъезда – решительный, как знаменосец перед боем. Это произошло при всех. Он сказал, что хочет, чтобы она стала его женой, и напряженно замер, откинув голову и чуть прикрыв глаза, словно ожидая удара. Она в ответ улыбнулась и сказала «да». «Повтори», – попросил Чернов, не веря собственным ушам. Всю ночь он готовился к тому, чтобы справиться с другим ответом. Он готов был услышать «нет». «Да, – сказала она ему. – Я буду твоей женой!»

Он схватил ее в охапку. Девчонки затаили дыхание. Но он не стал целовать ее при всех. Остановился в последнюю секунду. Его дыхание обдало ее ухо жарким вздохом. Витька легко оторвал Люсю от земли и закружил. Маленькая толстушка заплакала и неловко захлопала в ладоши. Высокая тонкая блондинка нервно закусила губу. Их тут же пригласили на свадьбу. Он проводил ее до дверей и пожелал спокойной ночи. А потом поправился: «Ах да, до ночи еще далеко…»

До ночи действительно было далеко… Днем, когда она проснулась, родители подарили ей чемодан. Большой кожаный чемодан, наверно, страшно дорогой. «Это в дорогу», – сказали они и обнялись, словно уже осиротели. Она засмеялась и объявила им, что никуда не едет, а выходит замуж и очень этим счастлива. Мама быстро взглянула на папу, и губы ее задрожали. Папа воровато посмотрел на Люсю, пожал плечами и увел маму из комнаты.

Пока Люся плескалась в ванной, мама сидела в кресле, подавленная и разбитая. Невидящим взглядом она уставилась в пространство, где таяла ее мечта о знаменитой дочери. Мечта теряла контуры, мама дважды нервно порывалась встать, но папа удерживал ее. Но она услала его за валокордином, а сама прильнула к телефонной трубке. Выйдя из ванной, Люся нашла маму успокоившейся, хотя и пахнущей сердечными каплями. Радостно поцеловала мать в щеку, которую та подставила с явным удовольствием. Люсе хотелось побыстрее встретиться с Витей и рассказать о разговоре с родителями. Она позвонила, но трубку сняла его мама и холодно ответила, что он будет только вечером. «Не знает», – немного расстроенно подумала Люся. Но теперь никто и ничто не может помешать ее счастью. Даже его мама.

Вечер наступал только через пять часов, а через три с половиной часа в квартиру вошел профессор. Вежливо раскланялся, поздравил Людмилу с окончанием школы, попросил родителей разрешения переговорить с дочерью с глазу на глаз, шепнул что-то на ухо маме, отчего она широко улыбнулась и выскользнула за дверь. Вот, собственно, и все, что запомнила Люся из своего последнего дня, проведенного дома, в родном Ленинграде. Вечером, когда Витя с роскошным букетом белых роз, наглаженный, свежевыбритый и окрыленный позвонил к ней в дверь, мама, ловко изобразив удивление, сказала ему: «А Люся уехала в Москву. Разве вы не знали?»

Она много раз потом вспоминала этот день, перебирая все детали. Ей до смерти хотелось вспомнить, что же такое сказал ей тогда профессор, но она не могла вспомнить ни единого слова. Вспомнила только, как вышла с ним вместе из комнаты. Вспомнила улыбающуюся маму, протягивающую ей чемодан, куда уже было аккуратно сложено все самое необходимое. Вспомнила, как они с профессором спорили в самолете насчет теоремы… Первые дни в школе закрытого типа тоже прекрасно помнила. Лекции, библиотека, совсем немного сна, и все сначала. Дни были похожими один на другой, но работа была захватывающей, учеба – страшно интересной, а свободное время она с новыми подругами и друзьями проводила в жарких спорах о математике и психологии человека.

Когда Люся впервые вспомнила о Чернове, с ее «да» на крыльце прошло три месяца. Это воспоминание нахлынуло совершенно неожиданно, во время лекции по теории вероятности, и застало врасплох. Что она наделала? А главное – почему? Она ведь не собиралась… Как будто она потеряла память, а теперь вдруг все вспомнила. Люся посмотрела по сторонам. Вокруг сидели ее новые знакомые. Лица целеустремленные, все, не отрываясь, смотрят на доску. Расскажи она кому-нибудь из них о своих переживаниях, только махнут рукой и предложат решить интересную задачку.

Вечером она попросила у куратора разрешения позвонить по телефону. Он сразу же согласился: «Я вас соединю. Мама, наверно, соскучилась». – «Я хочу позвонить вовсе не маме», – осторожно сказала Люся, и взгляд куратора сразу же переменился. «Садитесь, – сказал он. – Нам есть о чем поговорить».

Так впервые она узнала о существовании организации. Ей повезло, сказал куратор, она попала в самую сердцевину жизни. Сердце организации состоит из математических формул. А у нее талант, огромный и особый. К тому же ее психика сильнее и устойчивее, чем у многих. Зомбирование действует на нее не так безотказно. Собственно, с ней и так вот-вот собирались поговорить начистоту. Тесты показали, что у нее есть большие организаторские способности и многие другие качества, которые вместе с математическим талантом ставят ее выше других «воспитанников». Ей хотят предложить интересную работу в организации и, конечно же, учебу. Как она смотрит на то, чтобы отправиться в Тибет?