Она улыбается, распахивает руки и обнимает его так крепко, как давно не обнимали взрослые люди.

– Глядите-ка, ты совсем вырос, – говорит она каким-то отстраненным голосом, который отдается у него в глубине головы. – Ты теперь мужчина. И знаешь что? Все будет отлично. Просто отлично. Вот увидишь.

Он уселся рядом с ней, и они разговаривали, пока ее цветы не смешались с его цветами, пока золотые пуговицы не растаяли под ногами.

День подведения итогов. Он закончил писать. На сей раз пьесу – о том, как Майкл Джексон инсценировал собственную смерть, чтобы как следует вкусить славы. Возможно, с этой пьесой никогда ничего не получится – ну и ладно. Он все равно найдет способ. Он найдет свой путь. Из Хизер-Грин он дошел до станции метро «Блэкфрайерс» и доехал до набережной Виктории. Был уже вечер, на реку спустилась тьма. Отправляясь на Саут-Банк, Дэмиэн всегда выходил на «Набережной», а не на «Ватерлоо», чтобы пешком перейти реку, ощутить, каково это – быть ее частью, подобно ей, заключать в себе всю щедрость духа этого города, всю его историю, души всех его обитателей. Дэмиэн смотрел на серебро огней на ее вечно подвижной поверхности, чувствовал глубокое дыхание ее вод, катящихся к океану. Он впивал волшебное зрелище подсвеченных голубым деревьев вдоль южного берега – всегда праздничного, всегда устремленного к Рождеству. Всю стену Королевского фестивального зала покрывал сверкающий занавес белых огней, которые вспыхивали, ниспадая по диагонали. Толпы людей выпивали на верандах, бродили меж деревьев, ждали у карусели. Дэмиэн упивался ею, этой властью Лондона, которая позволяла вырваться из своего «я», хотя бы ненадолго, и окутывала тебя своей буйной жизнью и возбуждением.

Они с Майклом договорились встретиться у бюста Нельсона Манделы возле Королевского фестивального зала. Они не виделись с тех пор, как последний раз выпивали в «Сате»: Дэмиэн тогда жил, запертый в безумии своей писательской работы, почти каждый вечер погружая ступни в воду и оставляя лодыжки голыми. Он был счастлив, зачарован, безучастен почти ко всему, – несмотря на то, что мог вот-вот потерять работу, несмотря на требования Стефани, чтобы он спал внизу, пока они не решат, как действовать дальше. Он писал до поздней ночи, как в давние времена, курил на подъездной дорожке во время перерывов, чувствуя связь со звездами, когда поднимал на них взгляд, ощущая их утонченное одиночество. Когда все было готово, Дэмиэн скопировал текст на флешку и отправил самому себе по почте, чтобы киберпространство создало для пьесы подушку безопасности. Потом поднялся, вынул ноги из воды и отправился на пробежку. Доркинг во время этой пробежки казался совсем другим – зеленее, ярче. Дэмиэн даже обнаружил баскетбольную площадку в переулке близ одной из соседних улиц – и впоследствии начал ходить туда с детьми.

Майкл согласился на эту встречу с неохотой, что было вполне понятно. Однако Дэмиэн настоял: он жаждал хоть какого-то наказания. Но теперь, стоя здесь, на холоде, рядом с Манделой, он понятия не имел, что сказать Майклу, чего им ожидать от этой встречи, что они могли бы из нее извлечь. Возможно, стоило оставить все как есть. Постараться забыть, что прежде они были друзьями, но дело было в том, что Дэмиэн скучал по Майклу. Так что отчасти он действовал в собственных интересах, чтобы не только принести извинения, но и узнать, как у Майкла дела. И когда Дэмиэн увидел, как голова приятеля, увенчанная кепкой, постепенно появляется над лестницей, как она, сперва склоненная, поднимается, – первым неосознанным порывом Дэмиэна было тут же устремиться к нему, приветственно стукнуть его в плечо, выполнить дэп-ритуал. Он был так рад его видеть. Но ничего этого Дэмиэн не сделал. Он послушно ждал, пока установится тон встречи. Майкл, заметил Дэмиэн, выглядел очень стильно: на нем было плотное черное пальто и костюм, полноценный костюм, который Майкл носил уверенно, с ощущением силы. Они не стукнули друг друга в плечо, не обменялись рукопожатием.

– Ну чего, – произнес Майкл.

И Дэмиэн тоже ответил полувопросом:

– Ну как оно.

Оба не ответили, так что их приветственные фразы не нуждались в вопросительных знаках.

– Хорошо выглядишь, – сказал Дэмиэн, когда Майкл обратил к нему строгое застывшее лицо.

Два месяца назад Майклу хотелось уничтожить приятеля. Но теперь он ощущал лишь разобщенность и нелепую благодарность.

– Слежу за собой, – ответил он. – Много бегаю.

– Правда? Я вот тоже бегаю.

Майкл не ответил. Он пришел сюда не для трепа. Между ними повисло колючее молчание, а мимо брели люди – парами, тройками, группками, в своих легинсах и ковбойских сапогах, в своих смокингах, или обтягивающих джинсах, или в концертных нарядах – в зависимости от того, на какой этаж и в какое здание комплекса Саут-Банка они направлялись. Вокруг царила дружеская атмосфера, но Майкл с Дэмиэном не были ее частью, вряд ли они могли бы сейчас вместе выпить и уж точно не стали бы вместе есть. Майкл держался на расстоянии примерно метра от Дэмиэна, глядя не на него, а в сторону реки.

– Может, пройдемся или что-нибудь такое? – предложил Дэмиэн.

Они пошли в ногу, и походка Майкла пружинила теперь чуть меньше. Он двигался ближе к земле и по-прежнему ощущал холодок за плечами, отсутствие того, что вселяло уверенность. Мелисса больше не сопровождала его, куда бы он ни шел. Осталось лишь одно измерение. Майкл старался укрепить его, и эта встреча была некстати. Разве Ледженд отправлялся на прогулку с приятелем, наставив ему рога? Нет, ему не следовало приходить.

– Как дети? – спросил Дэмиэн, когда они дошли до подножия лестницы, повернули и двинулись в сторону берега. Казалось, это самая безопасная тема для начала разговора, но и она была слегка окрашена чувством вины.

– Нормально… с учетом всего, – ответил Майкл. – Правда, Риа переболела свиным гриппом, еще летом. Жуткая штука, напрочь ее вырубила.

– Ну и ну. Паршиво. Я слышал в новостях. И это правда как-то связано со свиньями?