– Я уволился.

– Я рада.

На экране появилась корреспондентка – симпатичная афроамериканка и начала выспрашивать мнение прохожих о перестрелке. Толстый дядька с куцей челкой и в сдвинутой на затылок бейсболке – типичный «человек с улицы» из рекламных роликов – охотно поддержал разговор:

– По-моему, парень, убегающий от копов, вполне заслуживает пули в спину. Продавцы наркотиков – убийцы полицейских, это все знают. Их нужно казнить еще до того, как судья стукнет молотком. Этот парень, судебный исполнитель… я надеюсь, что его оставят в покое.

«Отлично», – подумал Тим.

Женщина с глазами, обведенными ярко-зеленой подводкой, добавила:

– Для наших детей гораздо безопаснее, когда продавцов наркотиков нет на улицах, а уж каким образом полиция их оттуда уберет, меня не волнует.

– Посмотри на них, – сказал Тим. – Они вообще не представляют себе, о чем идет речь.

– По крайней мере, у тебя есть сторонники.

– Такие сторонники опаснее врагов.

– Может, они никудышные ораторы, но у них вроде бы есть представление о справедливости.

– И полное знание закона.

Дрей подвинулась на диване, скрестив руки на груди:

– Ты думаешь, что закон поддерживает справедливость? Ничего подобного. В законе полно щелей и трещин, лазеек и ходов. На свете есть общественное мнение, личные предпочтения и обычный сговор. Посмотри, что произошло с тобой. Это справедливость? Конечно нет, черт возьми! Просто способ очистить чей-то имидж, ради чего тебя и принесли в жертву. Посмотри, как провели расследование смерти Джинни. Мы никогда не узнаем, что произошло на самом деле и кто в этом был замешан.

– Так ты злишься на меня, потому что?..

– Потому что мою дочь убили.

– Нашу дочь.

– У тебя была возможность – уникальная возможность – послужить справедливости. Но вместо этого ты служил закону.

– Справедливость будет восстановлена. Завтра.

– А что, если его не казнят?