Рид поморщился:
– Судя по трупу, я бы сказал, что он прицелился чертовски хорошо.
Адвокат проигнорировал и обратился к Тиму:
– Вы признаете, что в тот момент, когда вы выстрелили, позади Мендеса находились гражданские лица? Чуть ли не целая толпа.
– Да. Именно об этих людях я и заботился. Именно поэтому я решил стрелять на поражение.
– Если бы вы промахнулись, ваша пуля почти наверняка задела бы одного из этих гражданских.
– Весьма спорное утверждение.
– Но если бы вы промахнулись?
– Когда мы обсуждали предстоящую операцию, нам стало ясно, что преступникам терять нечего и что живыми они не сдадутся. Поведение Мендеса с того момента, когда меня взяли в заложники, подтверждает этот факт. Он, так же как Хайдел и Рамирес, готов был убить
– Вы все еще не ответили на мой вопрос, пристав Рэкли. – Адвокат скрестил руки на груди. – Что было бы, если бы вы промахнулись?
– Я выбивал двадцать из двадцати во время контрольных проверок, когда еще был рейнджером, и трижды получал триста баллов по стрельбе, когда стал судебным исполнителем. Я бы не промахнулся.
– Браво. Но судебный исполнитель должен учитывать
Рид наклонился вперед и облокотился на стол:
– Тот факт, что он любезно согласился ответить на наши вопросы, не дает вам права делать ему выговор. В любом решении о применении стрельбы на поражение всегда присутствует элемент субъективности. Если бы вы хоть раз в жизни держали в руках пистолет, вы бы это знали.
– Прекрасно, Денис. Говорят, чем сильнее человек раздражается, тем лучше он начинает интерпретировать закон.
Рид показал на него пальцем:
– Следи за собой. Я не позволю тебе урыть хорошего судебного исполнителя. Только не в моем присутствии.
– Поехали дальше, – сказала женщина. – Насколько я понимаю, вас недавно постигло горе?
Тим подождал несколько секунд, потом ответил:
– Да.