Книги

Обвинение в убийстве

22
18
20
22
24
26
28
30

– Тогда он до конца своих дней будет гнить в тюрьме.

Дрей покраснела, на ее лице застыло страшное напряжение. Она стукнула кулаком по раскрытой ладони:

– Я хочу, чтобы он сдох.

– А я хочу, чтобы он заговорил. Чтобы он рассказал, что произошло на самом деле, когда его будут допрашивать в суде. Чтобы мы узнали, стоит ли за этим еще кто-то. Кто-то, кто виноват в смерти нашей дочери.

– Если бы ты просто пристрелил его вместо того, чтобы задавать ему вопросы, на нас никогда не свалилось бы все это. Эта неизвестность. Этот ужас. Ужасно не знать, ужасно не думать, что в этом замешан еще кто-то. Кто-то, с кем мы, может быть, знакомы, или кого можем увидеть на улице и никогда не догадаемся, что это он.

Ее лицо сморщилось. Тим подошел, чтобы ее обнять, но она его оттолкнула. Она встала, чтобы уйти обратно в спальню, но задержалась в дверях. Ее голос звучал неровно и хрипло:

– Мне жаль, что ты лишился работы.

Он кивнул.

– Я знаю, для тебя это было больше, чем просто работа.

Рано утром прошел дождь, и после него установилась удушающая влажная жара, насквозь пропитавшая здание суда. Голова Тима гудела от усталости и напряжения. Он всю ночь ворочался на диване, потел, представляя, что будет говорить комиссии, а в коротких паузах этого внутреннего диалога его одолевали и мысли о предстоящих слушаниях. Он вспомнил маленькую девочку в «камри», ее бледные и тонкие руки. Лицо Джинни в морге, когда он отдернул покрывало. Прядь волос, зажатую в уголке рта. Ее ноготь, который нашли на месте преступления, – она потеряла его в отчаянной попытке поцарапать нападавшего или куда-то ползти.

Его собственное сознание становилось для него враждебной, предательской сферой. Та часть его внутреннего «я», с которой он мог мирно сосуществовать, делалась все меньше и меньше.

Дрей сидела рядом с ним, застыв и выпрямившись, положив руки на спинку передней скамьи. Они приехали рано и заняли места в последнем ряду. Когда молодой парень из службы шерифа и плохо одетый государственный защитник ввели Кинделла, он показался Тиму совсем не таким грозным, страшным и отвратительным, каким Тим его помнил. Из-за этого он испытал разочарование. Как и большинство американцев, он любил видеть зло в однозначно порочном, ясно выражающем его сущность обличье.

Окружной прокурор, хорошо сложенная женщина чуть за тридцать, перед началом предварительных слушаний несколько минут посидела с Тимом и Дрей, еще раз выразив им свои соболезнования и заверив, что все будет хорошо. Нет, она не будет говорить о сообщнике, потому что это даст возможность скостить срок Кинделлу.

Несмотря на скромное жеманное имя – Констанция Делейни, – она была очень цепким и жестким обвинителем, у нее за плечами был просто ошеломляющий список блестящих побед. Она хорошо начала, в пух и прах разбив ходатайство защиты о снижении чрезмерно высокой суммы залога, которую потребовало обвинение. Она искусно допросила Фаулера, чтобы представить суду возможную причину передать дело для дальнейшего разбирательства, по возможности не отступая от своей стратегии ни на шаг. Фаулер говорил четко, непохоже было, что его натаскивали для слушаний. Он ничего не сказал о Тиме и Медведе, в его показаниях вообще не было ничего, что потом можно было бы оспорить. Вопрос о том, что эксперты поздновато прибыли на место преступления, не поднимался.

Кинделл сидел выпрямившись, внимательно прислушивался ко всему происходящему и поворачивал голову то в сторону Делейни, то в сторону Фаулера.

События начали активно развиваться только на перекрестном допросе.

– И у вас, конечно же, был ордер на обыск имущества мистера Кинделла? – Государственный защитник подошел поближе к свидетельской трибуне; в руках у него была стопка желтых юридических документов. Делейни, опершись подбородком на кулак, сосредоточенно что-то писала.

– Нет. Мы постучались и представились, спросили его, можем ли мы осмотреть дом. Он в абсолютно ясных выражениях дал согласие на то, чтобы мы обыскали его дом и прилегающую территорию.

– Понятно. И тогда вы обнаружили… – последовала пауза во время которой государственный защитник перебирал свои бумаги, – …ножовку, тряпки с пятнами крови, которая, как позже было установлено, является кровью жертвы, и следы покрышек, рисунок которых совпадал с рисунком следов покрышек, найденных на месте преступления?

– Да.