Идеи Льва Николаевича, как это обычно бывает, благодаря его последователям-толстовцам приобретают самые эксцентрические формы в виде радикального вегетарианства, пацифизма, сектантства. Выходцы из обеспеченных семей «идут в народ», для того чтобы работать на земле, и делают это ужасно. Для крестьян наблюдать за бывшим студентом университета или слушательницей Бестужевских курсов на пашне или молотьбе – одно удовольствие…

Один из адептов нового мировоззрения – Иван Трегубов – основывает секту «Община свободных христиан», а известный журналист Тенеромо (Исаак Фейнерман) тщательно сохраняет и записывает за Львом Николаевичем его высказывания, собирая их в некое подобие священной книги.

К.П. Победоносцев замечал по этому поводу: «Как более свежее и богатое умственными силами учение, толстовство начинает подчинять себе все другие сектантские лжеучения, мало-помалу теряющие под влиянием его свою самостоятельность и оригинальность».

Такая общественно – политическая активность великого писателя не могла не сказаться на его отношении к «мирскому».

Как известно, Л.Н. Толстой в последние годы своей жизни полностью отказался от положенных ему авторских гонораров. Он только однажды изменил этому своему правилу, получив 21 915 рублей (более 50 млн рублей по сегодняшней шкале цен) за роман «Воскресение» и полностью направив их на спасение членов христианской секты духоборов-постников, подвергавшихся гонениям. Пожертвован не только авторский гонорар, но и вознаграждение за его переводы для английских, американских и французских изданий. Для оплаты переезда требовалось около 100 рублей на каждую семью, за исключением мужчин призывного возраста, – их не отпускали. Была предпринята попытка собрать деньги для сектантов путём общественной подписки, но она не удалась – тем газетам, которые опубликовали объявление, на два месяца запретили розничные продажи. Толстой отчаянно торгуется с Адольфом Марксом, который приобретает право первой публикации романа для своего популярного журнала «Нива», также после длительных переговоров о цене он передаёт права иностранным издательствам. Парижская газета Echo de Paris адаптирует роман под своего читателя, существенно сокращая его для придания динамики действию. И это тоже юридическая проблема права перевода.

Категорически против Софья Андреевна: «Не могу вместить в свою голову и сердце, что эту повесть, после того как Л.Н. отказался от авторских прав, напечатав об этом в газете, теперь почему-то надо за огромную цену продать в “Ниву” Марксу и отдать эти деньги не внукам, у которых белого хлеба нет, и не бедствующим детям, а совершенно чужим духоборам, которых я никак не могу полюбить больше своих детей. Но зато всему миру будет известно участие Толстого в помощи духоборам, и газеты, и история будут об этом писать. А внуки и дети чёрного хлеба поедят». Как мы с вами понимаем, отсутствие белого хлеба – это метафора.

Благодаря Льву Николаевичу и поддержавшим его в этом деле князю П.А. Кропоткину, Максиму Горькому и Ф.И. Шаляпину удалось собрать необходимую сумму. В результате общих усилий около 8000 сектантов наконец-то получили возможность эмигрировать из Тифлиса в канадские провинции Квебек и Галифакс. В качестве сопровождающих (а дело это было действительно трудное) Лев Николаевич отправляет своего сына Сергея и талантливого и жизнелюбивого художника Леопольда Сулержицкого (Сулера). Им удалось нанять и оборудовать два парохода и успешно перевезти через океан тысячи людей[112].

Постановления, содержащиеся в приложении к ст. 420 т. Х Свода законов Российской империи, демонстрировали связь между признанием, а следовательно – и защитой имущественных прав автора и его обязанностью соблюдать цензурное законодательство. Законодатель пытался некоторым образом абсорбировать постоянно возникающее противоречие между общественным интересом и личными имущественными интересами автора. Как мы уже говорили, специальный закон устанавливал чёткий порядок наследования прав автора его наследниками после его физической смерти.

В нашем случае была ещё одна сложность, связанная с правовой возможностью публикации многочисленных личных дневников и черновых записей Толстого (фонд составляет не менее 4700 листов).

Как известно, практически всю свою сознательную жизнь Лев Николаевич скрупулёзно записывает свои впечатления и описывает ежедневные события, с ним происходившие. Порой делает это с предельной откровенностью: эти записи просто шокировали неокрепшую душу 18-летней Софьи Берс – его невесты, – когда молодой граф решил быть с ней честным и открыться во всех своих прегрешениях, в том числе интимного свойства.

В своих заметках от 27 марта 1895 года Лев Николаевич по этому поводу написал: «Дневники моей прежней холостой жизни, выбрав из них то, что стоит того, я прошу уничтожить, точно так же и в дневниках моей женатой жизни прошу уничтожить всё то, обнародование чего могло бы быть неприятно кому-нибудь. Чертков обещал мне при жизни моей сделать это. И при его незаслуженной мною большой любви ко мне и большой нравственной чуткости я уверен, что он сделает это прекрасно. Дневники моей холостой жизни я прошу уничтожить не потому, что я хотел бы скрыть от людей свою дурную жизнь: жизнь моя была обычная дрянная, с мирской точки зрения (…)

А впрочем, пускай остаются мои дневники, как они есть. Из них видно, по крайней мере, то, что, несмотря на всю пошлость и дрянность моей молодости, я всё-таки не был оставлен богом и хоть под старость стал немного понимать и любить его».

Лев Николаевич принимает довольно спорное решение передать свои личные записи В.Г. Черткову на хранение. По всей видимости, Софья Андреевна была в курсе положений ст. 29 авторского закона: «Дневники и всякие частные записки, не предназначавшиеся к напечатанию, могут быть изданы после смерти автора лишь с согласия лиц, имеющих после него право наследования по закону, если по сему предмету умершим не было сделано особого распоряжения. По истечении пятидесяти лет со времени смерти автора для издания требуется согласие лишь переживших супруга и детей». То есть формально, в случае передачи всех авторских прав в общественную собственность, в соответствии с завещанием Толстого, какие-либо препятствия для публикации дневников и личных писем отсутствуют. Для Владимира Черткова ежедневные записи Льва Николаевича – это ключ к пониманию духовного наследия наставника (во всяком случае, хочется в это верить), а для Софьи Андреевны – предание гласности более чем неоднозначных оценок как её личной жизни, так и личности Льва Николаевича. Тем более что часть дневниковых записей Лев Николаевич считает важными только для него самого. Не случайно записи, относящиеся к лету 1910 года, названы им самим «Дневник для одного себя».

17 июля 1910 года графиня Софья Андреевнаа после долгих препирательств добилась возвращения рукописей: «Пока победила я, но прямо и правдиво говорю, я выкупила дневники ценою жизни, и впредь будет то же. А Черткова за это я возненавидела».

А.Ф. Кони, в свою очередь, считает дневники, личные письма и заметки особым результатом литературного творчества авторского права, так как они в буквальном смысле не являются литературными произведениями, относятся к личной переписке и могут существенно повлиять на репутацию их написавшего: «Главное содержание писем и дневников – события личной жизни и данные, почерпнутые из текущей деятельности и притом по большей части интересные лишь для пишущего или его корреспондента». В подтверждение своей позиции он приводит судебные решения по процессам 50-х годов XIX века в Германии, во Франции и Великобритании, в результате которых суд признал лиц, к которым перешли письма Гёте к Шарлотте Кестнер, Бенжамина Константа к госпоже Рекамье, лорда Честерфильда к своему сыну, не имеющими права их печатать без получения на то согласия писавших их или их правопреемников.

Я.А. Канторович, наоборот, относил дневники и личную переписку автора к особым объектам авторского права: «автор письма, пересылая его другому лицу, тем не лишается своего авторского права на письмо, как на вещь – всё равно, как покупатель экземпляра отпечатанной книги, имеет лишь вещное право на содержание книги, которое принадлежит только автору. Но частные письма имеют одну особенность (…) частные письма автор пишет в сознании, что содержание их будет известно только адресату, обыкновенно близкому, доверенному человеку (…) словом, в частных письмах автор, не рассчитывая на их опубликование, может не предъявлять к себе тех требований литературной и общежитейской ответственности за содержание своего писания, какими каждый автор должен руководствоваться и обыкновенно руководствуется, отдавая своё произведение на суд публики».

Сам же Лев Николаевич Толстой называет свои дневники главным из всего того, что он написал.

Тем не менее, несмотря на позицию большинства членов семьи, дневники великого писателя всё-таки были опубликованы в его полном собрании сочинений.

Несмотря на формальный отказ Льва Николаевича от исключительных прав на свои произведения, обойти интересы Софьи Андреевны Толстой в этом сложном вопросе не представлялось возможным. Это хорошо понимали два крупнейших издательства России – «Товарищество И.Д. Сытина» и «Товарищество А.Ф. Маркса», – которые развернули настоящую войну за приобретение прав на издание полного собрания сочинений Л.Н. Толстого. При этом тем же самым занимается назначенный душеприказчиком писателя В.Г. Чертков.

Ожесточённые переговоры между издательствами продолжались более года: обе компании планировали публиковать сочинения Толстого как приложения к своим популярным журналам «Вокруг света» и «Нива». В январе 1912 года Иван Дмитриевич предложил заплатить за авторские права 250 000 рублей, из которых 50 000 рублей должны были отойти вдове писателя Софье Андреевне. Однако её такая сумма не устроила, поэтому она была увеличена до устроивших обе стороны 100 000 рублей. Издательство А. Маркса[113], получившее эту информацию от своего агента, телеграммой уведомило графиню Толстую, что готово заплатить по договору 300 000 рублей, позднее на эти условия согласился и И.Д. Сытин. Пользуясь тем, что он находится в Москве, а конкуренты – в столице, Иван Дмитриевич решил опередить события и, тайно встретившись с Софьей Андреевной, передал ей в качестве аванса 100 000 рублей без каких-либо обязательств, что и решило дело. Вскоре «Товарищество И.Д. Сытина» получило полные права на издание всех произведений Льва Николаевича Толстого сроком на два года.