Книги

О крестьянстве и религии. Раздумья, покаяние, итоги

22
18
20
22
24
26
28
30

Лишь во сне,

но как прежде вхожу…

Раздумья о причинах уничтожения крестьянства в нашей стране

С высоты прожитых лет понимаешь по-настоящему великую осмысленность крестьянской жизни, ее отточенность не веками даже, а тысячелетиями. Никакой суеты сует… Все, до мелочей строится на целесообразности продолжения жизни. Но она, естественно, не идиллическая в целом, тем более в смысле красивости или легкости.

Поэтому надо добавлять грустными размышлениями о том, что позволило разрушить эту жизнь, уничтожить само крестьянство как сословие, кого убив, кого изгнав, кого превратив в безликого люмпена.

Оставшаяся абсолютно малочисленная часть, как сиротливые островки в безбрежном океане, барахтается в море невзгод, неустроенности и неприкаянности, брошена сейчас на произвол судьбы современной правящей элитой, до сих пор не понявшей происшедшей великой трагедии нашего народа, да и не особо желающей понять. Ей и так хорошо. Нефть-газ есть, деньги есть, все можно купить в заморских странах. Пока…Зачем о будущем думать? А судьба предыдущих элит, ставших изгоями, вам ничего не говорит? (Беда всех новых поколений не особо думающих людей — считать себя гораздо умнее и выше предков, что пропасти и ямы, куда те попадали, их не настигнут).

В любой трагедии нужно в первую очередь искать причины внутренние, которые всегда бывают главными. Все внешние влияния подталкивают лишь, усиливая или ослабляя главный процесс — внутренний. Но чтобы видеть этот внутренний, скрытый от глаз процесс, необходимо подключать разум. Одним словом — размышлять. Итак…

Если считать крестьянство самой отсталой частью этноса (по Пешкову — Горькому и иже с ним) или даже реакционной (по Марксу — Энгельсу), а жизнь его идиотической, то почему только в нашей стране уничтожено это сословие? В стране не самой урбанизированной в Европе, а, наоборот, только делавшей первые шаги в этом направлении. В стране, где крестьянство составляло большую часть этноса, которая занималась самым важным делом для жизни людей, плодов которого все время сейчас у нас не хватает. Которая никому не мешала жить, а мечтала лишь о своей самостоятельности, не угнетала никого, не стремилась захватить власть над другими. Которая обеспечивала страну продовольствием и сырьем для промышленности, солдатами для армии, работниками для заводов и фабрик, шахт и строек, транспорта и т. д. Которая держала высокий моральный уровень отношений между людьми, уважительный друг к другу (хотя и зная цену каждого), без замков и высоченных заборов, устойчивый к гнилым «модернистским» течениям, возникающим в основном от безделья и безответственности, от потери вкуса к обычной человеческой жизни! Которая считала, что только тот достоин отдыхать и веселиться, кто упорно и настойчиво поработал в каком-либо полезном для людей направлении. Которая ждала от других сословий только одного — чтоб они не мешали ей, давали возможность жить, ну если еще — более или менее взаимовыгодного сотрудничества, а уж максимально, — чтоб не забывали, что крестьяне тоже люди.

Что касается необразованности, «некультурности», грубости, неухоженности, вонючести крестьян, вызывающих естественную брезгливость, презрительность нашей правящей элиты, называвшей крестьян смердами, холопами, «дяревней», «лимитой», не давая своим соотечественникам обычных гражданских прав, не считая их гражданами, да и людьми, то ведь причина всего этого одна — общество не предоставило минимальной отдачи за все взятое у крестьян.

Чтоб понять внутренние причины, необходимо проанализировать историю России, процессы развития крестьянского сословия. Признаюсь сразу, не знаю, может такие труды-исследования выполнены. У меня времени не осталось «полазить» по библиотекам, чтоб проверить. Но уровень общественного сознания, массовое непонимание проблемы свидетельствуют о том, что мое «писание» никому не помешает и не будет лишним.

Привожу выводы из своих размышлений с краткими пояснениями.

Первое. Всенародная стройка чрезвычайно централизованного Российского государства для защиты от нашествий с Востока (да и не только) привела к исторически неоправданно глубокому разделению Российского народа (этноса) на «правящую элиту» и «простой народ» (господ и рабов), противоречия между которыми выросли до небывалых масштабов, не сглаживаясь, как в других странах, а, наоборот, с каждым веком ужесточаясь беспредельно, привели «к сну разума» от райской жизни у одних и «лишению разума» от гнева и ненависти у других.

А сон разума, как известно, рождает чудовищ. В результате «рабы» в каждом богатом, в сильно умном начальнике, «в шляпе» видели врага, который лишает их жизни, а «элита», не считая своего соотечественника за человека, бездумно почивала на лаврах (а на самом деле, на пороховой бочке), думала, что так будет вечно. И главная вина за это, разумеется, на нашей элите, державшей в своих руках бразды правления.

За 5–6 столетий в послетатарский период — ни одной реформы по ослаблению гнета. Элита все дальше уходила от заботы о крестьянах, отгораживаясь от них, даже говорить (и думать!) стала на иностранном языке. Это наша «фирменная» отечественная особенность. Каждая новая (князья, бояре, дворяне, комсоветская, современная) элита отрывается от своих корней. И вместо прочного фундамента под собой создает заряд, взрыв которого уничтожает ее саму, ослабляя геном этноса. Какая-то удивительная историческая слепота. Вместо того чтобы в целях своей же безопасности дать возможность угнетенной части народа жить своей жизнью, не взрываясь, она все делает для увеличения его взрывной силы.

Когда же мы доживем (и доживем ли?) до понимания простейшей мысли, которая стабилизирует цивилизованное общество: живи сам и давай жить другим, особенно ближним. Ведь не дашь жить другим, они не дадут жить тебе. В итоге получится в лучшем случае нуль (а, может, большой минус). Это элите нашей, если она действительно элита, то есть мыслящая часть общества, думающая не на один шаг, надо зарубить себе на носу и взять это правило за первый закон своего существования.

Причина этого родимого пятна нашей элиты кроется, по-моему, в далеком прошлом. Россия по существу не знала рабовладельческой фазы развития общества, перейдя от первобытной сразу к феодальной. (Правда, при рабовладельческой фазе в рабов превращали захваченных в войне чужеземцев. И войны тогда были с «естественной» для того времени целью — захватить чужое добро и рабочую силу — людей как вещь). По-видимому, неутоленная жажда иметь рабов не давала (и не дает до сих пор) покоя российской элите. А так как чужеземных легких источников не было, в рабов превратили своих беззащитных соотечественников, ближних своих людей. И так привыкли к этому, что до сих пор не могут понять неразумность, преступность и греховность деяний, нарушающих религиозную заповедь: возлюби ближнего, как самого себя.

Удивительно при этом, что крестьяне завоеванных стран, уже покончивших с крепостничеством, оставались свободными и в Российской империи.

Только свой, родной крестьянин оставался рабом. Для более прочного удержания крестьян в рабстве, царская элита продолжала использовать первобытную форму управления или — общину. Особенно казенных (государственных) крестьян. Удобна очень эта форма круговой поруки, не дающая выделиться наиболее активным и толковым, сдерживающая естественный процесс расслоения — для стабильной, спокойной жизни правителей. (Этой формой воспользовалась потом и комсоветская элита, создавая колхозы, совхозы).

Все это привело к тому, что у нас к 1917 г. ненависть к угнетающей элите переросла все пределы, распространилась на всех богатых, даже ближних своих, таких же крестьян, но умом и усердным трудом вырвавшихся из бедности. Эта ненависть к богатым, злоба, месть затмила ум крестьянской массе, что позволило (по указке врага крестьянства, нашептывающего про какой-то коммунизм — всеобщее счастье) уничтожать своих братьев (названных диаволами во плоти человеческой ярко и цветисто: кулаками — мироедами), которые были по большому счету самой важной, умной, цементирующей частью крестьянства.

Для оголтелых емелей это простительно. Для них, не желавших упорно трудиться, другого пути нет — только жить чужим добром, воровать, грабить. Но основной массе крестьян — трудяг, привыкших собственным трудом обеспечивать себе жизнь — по диавольскому пути идти было нельзя, ни в коем случае. Они, конечно, думали, что пронесет: всякое бывало, будем и дальше снова жить. Что ж делать, раз надо убрать кулаков правителям. Утрясется. Не утряслось. Случилось так, как должно было случиться. Заигрывание с диаволом к добру не приводит.