— Дай сюда! — он поспешно вырвал газету, изобличив циничную ухмылку Люциуса.

Поганое недомогание вмиг кончилось, стоило погрузиться в криминальную сводку. Выпотрошен, высушен и оставлен посреди городской улицы. Джеймс знал одного парня, который изредка промышлял убийствами в Порт-Рее, но это совсем непохоже на его почерк. Ричард был менее жесток, более гуманен и, в целом-то, не идиотом, чтобы разбрасываться трупами по городу. Убийца либо умственно отсталый, либо сделал все умышленно. Как если бы хотел оставить послание. Для узкого круга лиц. Джеймс исподлобья взглянул на Люциуса, отыскав в его глазах схожие мысли.

— Вампиры, что ли? — предположила Нина, скорее, в шутку.

— Вампиров не существует, — мягко ответил Люк. И был чертовски прав.

Джеймс впал в раздумье. Он ощущал себя настигнутой добычей, и это тревожило до дрожи. Его захлестнула волна адреналина, как если бы он лидировал в гонке всей жизни, и на финише кто бы то ни было начал дышать ему в спину.

Неодобрительное кряхтенье вернуло Джеймса в настоящее; в арке стоял Грей и укоризненно глядел на Нину:

— Ты еще в пижаме? Мы опаздываем.

Она выскочила из кухни, дожевывая на ходу бутерброд. Насчет Нины Джеймс имел неопределенные мысли. Она смогла завоевать его расположение, но плениться неоднозначной личностью он не торопился. Свойственная бдительность не позволяла.

— Видел новости? — Джеймс вопросительно кивнул, бросив газету на стол.

— Угу, — утвердительно промычал Грейсон, нисколько не изменившись в лице.

— Не спускай с нее глаз.

В голосе Джеймса недвусмысленно прозвучал приказ, отчего темные, как омуты, радужки Грея стали еще мрачнее:

— Я в няньки не нанимался, — холодно бросил он и вышел в холл.

Была у Грейсона и Нины общая черта — непобедимое спокойствие. И если в одном случае Джеймс мог счесть ее забавной, то в ином считал сущей дикостью! Диагнозом неизлечимо-тяжелого заболевания. Среди симптомов: смиренно чесать в затылке, пока угроза жизни лично за руку не поприветствует.

— Джеймс, это тебе. Нашла на пороге, — Эстель вынула из кармана бумажный конверт и протянула адресату. Рукав ее шерстяного пальто был сплошь усеян блестящими каплями растаявших снежинок.

Письмо. Джеймс недоверчиво покрутил его перед глазами. Последний человек, который мог написать Джеймсу Митчеллу, упокоился еще лет двадцать назад, а если это не человек, то дело совсем дрянь. Он распечатывал конверт медленно, с неохотой, подобно тому как распечатывал бы смертный приговор. Унимая в пальцах дрожь, Джеймс заглянул в бумагу и тут же узнал каллиграфический почерк: буквы были выведены на такой старомодный манер, словно прошли через столетия.