Грей за это время снял квартиру с двумя комнатами и гостиной в не самом дорогом доме, требующем ремонта. Спальня Нины оказалась темной во всем — темный деревянный пол, темные старинные обои, мебель из темного дуба. Но скупые краски интерьера значительно преображал золотой свет с окон, насыщая атмосферу теплом. Солнца в Порт-Рее стало неожиданно много.
Удивительным оказалось и поведение Джеймса. Он сохранял дистанцию. Спать ложился, куда взгляд упал, а падал тот далеко не всегда в пределах дома.
— Не знаю, что на него нашло, — поделился однажды Грейсон. — Вечно где-то пропадает, задерживается допоздна.
— Ему нужно время, чтобы принять перемены, — Нина не знала, кого пыталась этим успокоить, но наседать на Джеймса с расспросами не считала нужным. В конце концов он был старше ее на целую жизнь и точно понимал, что делает.
Между тем на улице уже таял снег. Весна в этом году пришла рано. Говорят, в Порт-Рее такое случилось впервые. Весну Нина любила, весной она чувствовала невероятный подъем духа, бодрость и жизнь. Будто она пробуждалась вместе с природой. Вооружаясь энергией, Нина залечивала оставшиеся шрамы и ждала полного выздоровления. Тайник «Барнадетт» ждал ее выздоровления.
Ранняя весна сменилась цветением, сухими дорогами и молодой листвой на деревьях. Воздух стал другим. Живым и теплым. Нина отворила окно, впуская в комнату запахи сирени. Солнце мягко обняло лицо, и сердце наполнилось радостью.
Снизу послышался рев двигателя мотоцикла. У дома остановился знакомый «Харлей». Нина вытянула шею, всматриваясь в водителя. Джеймс снял шлем, освобождая коротко стриженные волосы. Иной увидел бы в его начисто бритом лице что-то отталкивающее, даже подлое, но Нина изучала перемены с чувством любопытства, проникаясь все большим интересом к отрывшимся чертам.
Возвращение в «Барнадетт» Нина предвкушала с нетерпением, но обернулось оно болезненными ощущениями. Нина глядела на сгоревший дотла особняк с ощущением легкой тоски. Он был ей домом, с него все и началось.
Говорят, когда-то в этих стенах рождалась джазовая музыка, гениальные идеи и сотни головокружительных романов. Но Нина знала «Барнадетт» другим. Там тоже звучала музыка; днем и ночью. Там шнырял по теням желтоглазый демон. Там раскладывали пасьянсы, смотрели автогонки, сочиняли фортепианные сонаты и театральные пьесы. И только там играли в «анонимного антихриста».
Теперь в этом месте лежали руины, предоставленные вандалам и любителям мистических заброшек.
Нина прошла в развалины. Под ногами захрустел песок, камни, битая плитка. Воздух здесь пропитался острым запахом сухости и пыли. Закоптелые стены и горы углей обнажались свету и всем ветрам, а лестничный пролет влек в безоблачное небо.
— Знатная была вечеринка, — не удержался Джеймс от колкой реплики. Однако улыбка на его лице так и не возникла.
На том он быстро ретировался за черные стены. В поисках не тайника, а уединенного места для скорби о прошлом, — подумала Нина и не стала задерживать.
— Есть какие-нибудь идеи?
У Грейсона уже был готов ответ:
— Все самое ценное Эстель хранила в кабинете. Проверим там?
Перешагивая громоздившиеся обломки и битое стекло, они осторожно продвигались к сооружению из груды обваленных камней, некогда значившимся хозяйским кабинетом.
— Люциус не давал никаких подсказок? Может, вскользь? Он у нас тот еще затейник.
— Нужно искать под «Барнадетт», вот что он сказал.
Руками они принялись расчищать завалы в надежде обнаружить какую-нибудь примечательную щель или знак. Нине приходилось перетаскивать камни и головешки волоком. Кожа зудела от пыли и песка, легкие забились пеплом. Руки то и дело натыкались на острый мусор, не находя под ним ничего стоящего внимания, пока в глаза вдруг не бросилось металлическое кольцо. Как оказалось, впаянное в квадратный люк на полу.