Кейн почти неосознанно уцепилась за собственную точку смещения, зачерпнула Мираж горстью и сложила перед собой защитную схему. Одна из бабочек ударилась об эту схему и пропала.

– А, вот вы где, – сказала Эрика, и теперь ее голос звучал ближе.

Разумеется, она могла определить, когда рядом с ней кто-то использовал ее архетип.

– Я здесь, – прочистив горло, сказала Кейн.

– Дайте угадаю, вы совсем меня не ждали, – Эрика появилась между стеллажей и улыбнулась.

Она была в красном платье, и его шлейф стелился по полу, как кровавый след, извивался и колыхался так, как настоящая ткань была не способна. Черные бабочки порхали вкруг Эрики, садились на платье, чтобы превратиться в причудливый узор и исчезнуть.

Лицо Эрика прикрывать не стала, и ее шрамы – настоящие, уродливые, казались гротескным контрастом по сравнению с ирреальной красотой ее одежды.

Никто не мог жить в состоянии смещения и оставаться при этом нормальным. Эрика была тому доказательством.

– Вы как будто увидели призрака, мастресса Анна, – Эрика усмехалась добродушно, и это совершенно не вязалось ни с ее лицом, ни с миражами вокруг. – Не рады меня видеть?

– Просто не ожидала, – насколько могла нейтрально ответила Кейн. – Как вы узнали, что я здесь?

– Где же еще вам быть, за пару дней до отлета? – Эрика подошла и села, отодвинув себе стул. – Я ненавижу вас и хорошо знаю. Поэтому я спросила у администратора, здесь ли вы, и – вуаля! – магия сработала.

– Вы пришли поговорить? – тщательно контролируя голос, уточнила Кейн. С этой новой Эрикой она постоянно чувствовала себя словно на струне над пропастью, в одном неверном вдохе от падения.

– Я пришла почитать, – Эрика взмахнула в воздухе рукой, и на кончиках ее ногтей вспыхнули искры. – Я отправляюсь в то же самое путешествие, что и вы, стоит освежить память. Знаете, я много раз его планировала, собирала информацию, готовила схемы. Все-таки не зря, вы напрасно надо мной смеялись.

– Я никогда над вами не смеялась, – поправила ее Кейн.

– Неужели? – Эрика преувеличенно удивленно вскинула брови.

– Судьба и смерть Вольфгана Хаузера никогда не казались мне смешными.

На мгновение между ними повисла напряженная, почти звенящая тишина, а потом Эрика рассмеялась, сложила пальцы пистолетом и «выстрелила». С кончиков ее ногтей сорвались черные бабочки:

– Бам! Будем считать, что один-один. Передайте мне «Атлас Сонма».

Кейн помедлила, прежде чем исполнить просьбу. Она была странной. Странной, именно потому что слишком… нормальной. Так могла бы попросить та девочка, которую Кейн учила в Университете, но не нынешняя Эрика – ненормальная, окруженная миражами и образами «королева иллюзий» в кроваво-красном платье.

Это было очень эффектно, словно придуманная кем-то картинка: золотистые пылинки в библиотеке, платье и бабочки, но в этой эффектности не было места «Атласу Сонма» – потрепанной старой книжке, страницы которой кое-где были изрисованы всякой ерундой.