– Может, хоть представитесь сначала. Мне даже как вас зовут не сказали.

– Элиас Кейн. Можете не сотрясать воздух в ответ. Ваше имя я знаю.

Это было прямолинейно до грубости и привычно – даже после стольких лет, Кейн и не ждала от отца ничего иного:

– Мы здесь только потому, что Эдвард передал нам приглашение.

– Вы здесь, Анна, потому что твое поведение может кинуть тень на репутацию семьи. В большей степени, чем я готов терпеть.

Джек фыркнул:

– Ее семья – это я. И вот же мне наплевать на всякие тени и репутации.

Отец невозмутимо кивнул, словно и не ожидал услышать ничего иного, и переключился:

– Дамина не будет, так что можем перейти к ужину. Испортить друг другу настроение успеем и после. Попробуйте утку. Повар старался.

Джек буравил его взглядом еще несколько секунд, потом пожал плечами и потянулся к еде.

Слуг не было, и он – по примеру отца – положил себе еды сам:

– Спасибо.

– Положи и мне немного, – попросила Кейн, пододвигая к нему тарелку, и вежливо улыбнулась отцу, в надежде, что он поймет ее правильно.

– Вы обращаетесь друг к другу на ты? Обычно это не принято делать до свадьбы, – с деликатной улыбкой заметила мама.

– Мы делаем многое из того, что не принято до свадьбы, – спокойно ответила ей Кейн, а Джек вздрогнул так сильно, что уронил утиную ножку обратно.

Отец смотрел так, словно хотел воткнуть в него вилку.

Воцарившееся молчание было таким удушливо-плотным, что, наверное, его можно было резать ножом.

В конце концов, мама отмерла первой, прокашлялась и снова заставила себя улыбнуться:

– Анна всегда была откровеннее, чем это принято в приличном обществе.

– Я говорила о том, что мы живем в одном доме, – невозмутимо заметила Кейн.