3

…и между прочим:

Сегодня 25 марта 2018 года… Удивительный этот 83-й год моей бренной жизни! Столько снегу насыпало за зиму – до сих пор по обочинам расчищенных дорог лежат огромные валы этой стылой влаги. Говорят, что за 130 с лишним лет здесь такого ещё не бывало.

А мне все эти дни конца марта снятся не менее удивительные сны – ни дать ни взять, а самые настоящие виртуальные мультсериалы: будто я собираюсь и даже начинаю писать повесть по мотивам моего детства. Но мало и этого: на меня при том при всём постоянно ещё давит какое-то непререкаемое требование, чуть ли не свыше (Господи, прости!), сделать это непременно до конца моих земных дел. Это что? Напоминание мне о том, что пора уже подводить свои жизненные итоги?

Ну а в следующую ночь уже приснился другой сон, к тому же более обнадёживающий. Суть его в следующем: меня, якобы долгое время безработного журналиста в то время, вдруг облагодетельствовал один очень строгий начальник и предложил выполнить очень сложную работу, которая по силам только опытному редактору советской поры и непременно выпускнику Высшей партийной школы при ЦК КПСС, поскольку он должен быть хорошо знаком с первоисточниками основателей марксизма-ленинизма – Карла Маркса, Фридриха Энгельса и нашего Владимира Ильича Ленина. Я добросовестно исполнил поручение и, так как по версии этого сна очень долго искал хоть какую-нибудь работу, поинтересовался у помощницы этого «очень строгого начальника», смогу ли я рассчитывать у них на постоянную работу. «Помощница очень строгого начальника» пообещала поговорить со своим «шефом». Во сне, как известно, всё возможно, и мне повезло подслушать их разговор: «Нет, – категорично заявил "очень строгий начальник", – он не будет работать у нас!» И тут я узнал их обоих: в роли «очень строгого начальника» оказался бывший первый секретарь Яковлевского райкома партии Олег Петрович Горовой, а в образе его помощницы предстала третий секретарь-идеолог того же РК КПСС Клавдия Ивановна Барабанова, которых в своё время я серьёзно огорчил своим неожиданным переводом на работу из Яковлевки в Славянку.

Проснувшись, я невольно подумал, что их обоих, наверное, уже давно нет в живых, поскольку каждый из них лет на пятнадцать как минимум старше меня. И вздохнул с облегчением: «очень строгий начальник» отказался меня приглашать «на работу» к себе…

Вот такие дела: чего только не привидится в старческих кошмарах, ей-Богу. Ну да ладно, после тех мартовских «мультиснов» много ещё чего интересного случилось у нас, но это уже в реальной жизни.

Во-первых, я снова стал ходить на оздоровительно-информационные сеансы доктора Сергея Сергеевича Коновалова. Первоначально хотелось просто поддержать как-то Иринушку – совсем её замучила астма, поэтому стало очень опасно отпускать её в одиночку в двухчасовые поездки на метро и автобусах, туда и обратно, к водному стадиону «Динамо», что возле Речного вокзала. Кстати, побывал на двух курсах – в октябре 2017 года и в феврале этого. А также заказали билеты на конец мая в Москве и в Питере на июль. Откровенно говоря, мне очень понравилось на этот раз: программа очень насыщенная и очень действенная – на себе ощутил. Вывод: надо по возможности продолжать ходить, хотя бы в целях профилактики моего простатита, иногда допекающего меня, да и для улучшения собственного самочувствия. Да и Ильке какая-то поддержка всё-таки: мы стали заказывать номер на очередные сеансы в Москве в гостинице «Восход», что у станции метро «Владыкино», поскольку оттуда автобусы, организованные службой Коновалова, доставляют слушателей к месту проведения сеансов и обратно в гостиницу. Довольно удобно, так как 20 минут это не два часа на перекладных, как говорится. И совсем не дорого.

Далее. В ночь на 17-е холодного апреля мы с Илькой вылетели шикарным аэробусом А-300 в Эмираты и через четыре часа с минутами окунулись в жуткую жарищу Дубая – города бетонных джунглей, вырастившего за 40 лет своего существования на горячих песках берега Персидского залива густые дебри гигантских небоскрёбов, абсолютно непохожих друг на друга и стоящих так тесно, будто слились они все вместе в одну фантастическую массу из стекла и бетона. Это была вторая наша поездка в Эмираты вместе с четой наших друзей Кузнецовых – Саши и Зили. Провели мы там две недели, купались в море и загорали на роскошном пляже. Прежде всего эта поездка запомнилась ужасной жарой в полуденную пору – под 35–36 градусов. А когда в воскресный день поехали на экскурсию в столичный город Абу-Даби, то жара там вообще зашкалила за 42 градуса. Но почему-то там жара переносится гораздо легче, чем у нас, хотя в наших краях она, пожалуй, никогда и не бывает такой высокой. Побывали мы там в роскошной мечети, самой крупной в Эмиратах, главный молельный зал которой застелен красивым гигантским ковром, сотканным единым полотном площадью в 49 тысяч квадратных метров и весом, как сказал гид, в 21 тонну. Две тысячи искусных ковровщиц Ирана ткали его вручную несколько лет.

Очень интересной была поездка, мы много нового узнали об этой удивительной стране. Оказалось, что в своё время СССР, наряду с деголевской Францией, помогли через ООН молодым Эмиратам освободиться от британского владычества, и с той самой поры для жителей нашей страны введён безвизовый режим. И персонал, в основном из молодых арабов Саудовской Аравии и приезжих из Пакистана, удивительно предупредителен и улыбчив с нами, русскими, приветствуют нас по-русски «добро утро», «спасибо» и часто запоминают наши приветственные слова и повторяют их нам. Ещё в этой поездке мы узнали смысловое содержание названий трёх главных городов этой страны. Город Шаржа – Там, где встаёт солнце; Дубай – Саранча (прежде на этом месте, будучи пустынном, водилось много саранчи, и арабы приходили сюда, чтобы заготовить её впрок – сушили и принимали в пищу в своих оазисах); Абу-Даби – Отец Газели (раньше в этом будучи пустынном и безводном месте, водилось много газелей, и арабы охотились на них. Однажды они увидели, что одна из газелей уткнула морду в песок и вроде бы пьёт воду. Они не стали убивать газель и подошли к этому месту, вспугнув её, и обнаружили, что из горячего песка и в самом деле бьёт небольшой фонтанчик холодной воды. И они решили, что это сам Аллах – отец всего сущего – прислал сюда газель, чтобы она указала арабам-охотникам живительный источник среди пустынных песков). Вот такие легенды узнали мы о прошлом этого народа…

Однако море на этот раз было более неспокойным, чем в прошлый наш приезд. Да ещё со мной тут случилось два памятных происшествия. Первое: через два дня после нашего приезда, 19 апреля, мы шли с Сашей Кузнецовым в один из магазинов. В одном месте пришлось идти по бордюру из плитки, шириной 20–25 см, окаймляющему с двух сторон широкую разделительную полосу в виде газона улицы с двусторонним автомобильным движением. Шли по бордюру, чтобы не топтать красивый газон, – Саша впереди, а я за ним. С правой руки от нас в попутном направлении и на расстоянии меньше, чем в метре шёл сплошной поток легковых и грузовых машин на большой скорости. Не знаю как, но левая моя нога оступилась, и я грохнулся, больно ударившись коленом и ладонями рук о зелёный газон, под мягкой травкой которого оказалась мелкая щебёнка, да так сильно, что один из камушков пробил на брюках дырку в районе колена. Я быстро поднялся и захромал по бордюру дальше за Сашей, даже не сразу сообразив, как же мне всё-таки повезло: ведь оступись моя правая, а не левая, нога, я бы в момент оказался под колёсами проносящихся мимо нас машин! Долго у меня побаливало потом ободранное колено, только в конце второй декады мая, уже дома и после второго массажа нашей спасительницы Зили, колено перестало болеть и зарубцевалась маленькая ранка. А вот на следующий день после этого случая это больное моё колено снова чуть было не отправило меня на тот свет. И произошло вот что. Был ветреный день, разогналась большая волна, но за баром, где разбивались белогривые валы, волны были пологие, на которых приятно покачиваться, лёжа на спине. Побултыхавшись немного, поплыл к берегу. И тут же ощутил, что левая нога отказывается помогать мне – колено пронизывает острая боль. Начинаю плыть брассом – острая боль. Перехожу на кроль – боль меньше, но с места сдвинуться не могу, наверное, попал в обратные потоки разбивавшихся о берег валов. Мои безуспешные попытки плыть к берегу заметили купающиеся неподалёку. Двое мужиков поплыли ко мне на помощь, но скоро и их стало затягивать в водоворот, и они повернули благоразумно назад. А я уже выбивался из сил, не двигаясь с места, пытаюсь встать на ноги, а дна не достаю. И тут ко мне подплыл пляжный спасатель – сильный юноша, чёрный араб. Схватил за руку и попытался меня тащить к берегу. Но и у него ничего не получилось – сильный оказался водоворот. Но он был, видно, опытный парень: отпустил мою руку, отплыл от коварного водоворота и бросил мне поролоновый поплавок, который был у него на длинном поводке. Хорошо, что я не запаниковал, не растерялся и сумел поймать спасательный поплавок с первого же раза. Мне сразу стало легче держаться на поверхности. А мой спаситель уже твёрдо стоял в прибойной полосе и уверенно подтягивал меня к себе, а я, держась одной рукой за поплавок, другой старался подгребать, помогая ему. Так мы и выбрались на пляж. Он довёл меня до лежака под нашим грибком, и я с облегчением вытянулся на своём пляжном полотенце, так и не успев испугаться. Как потом мы узнали, в прошлом году на этом же месте утонул один из отдыхающих. С парнем мы потом подружились, а поговорить так и не удалось: он знал английский, а я понимал только отдельные слова. Чёрный, как смоль, с хорошей дружелюбной улыбкой… В жаркую полуденную пору мы ушли с пляжа, а на следующий день узнали, что он после меня ещё троих вытащил на берег в тот прибойный день и на том же месте. Один из них оказался пьяным, и его на другой день выселили из отеля досрочно и отправили домой первым же обратным рейсом…

…И ещё немного о новых моих ночных «мультсериалах»: они по-прежнему преследуют. Вот один из недавних: я в какой-то дальней командировке по заданию газеты, и обнаруживаю, что у меня кончились деньги. Решил почему-то, что дойду до мамы, которая вроде бы ещё живёт в Лесозаводске, займу у неё денег, а потом верну долг почтой. Долго и тяжело иду по каким-то незнакомым улицам со старыми и мрачными домами, еле выдираю ноги из вязкой грязи. В конце концов и совсем непонятным образом оказываюсь около бывшего своего дома в Лучегорске и прямо в подъезде вижу, что меня встречает Ирина Васильевна. У меня будто камень с плеч, стоим и о чём-то разговариваем. И тут мимо нас по лестнице вверх шустро пробегает наш сосед с третьего этажа Миша Лутченко. Остановился, увидел меня и недоумённо смотрит: мол, откуда я взялся. Я махнул ему рукой, он также меня поприветствовал и снова побежал к себе наверх. А мне почему-то стало как-то неудобно: мол, давно не виделись, а я его даже не пригласил к себе… Вот так: шёл к маме, а пришёл к себе домой. И Мишку-дружбана, умершего ещё в начале нулевых годов, повстречал… А утром глянул на календарь: 16 мая! Ровно 52 года тому назад мы похоронили мою маму, Олимпиаду Даниловну… Напомнила, родная, о себе…

19 мая был другой «сериал» – на этот раз я учился якобы в каком-то высшем учебном заведении, и у меня не всё ладилось с каким-то обязательным рефератом. Я уже хотел плюнуть на всё и бросить эту учёбу, но тут мне встретился неожиданно не кто иной, как Теплюк, кажется, Валерий Михайлович собственной персоной. Укоризненно улыбнулся и погрозил мне пальцем, сказал: «А реферат, Виктор Фёдорович, напиши обязательно!» Очень хороший был журналист, кандидат наук, немного работал редактором газеты «Красное знамя» и заведующим сектором печати Приморского комитета партии. Где-то в 70-х он неожиданно предложил мне перейти на работу инструктором в сектор печати, которым он тогда руководил. Но я отказался. Умер очень рано и совсем молодым…

А в ночь на 20 мая новый «сериал»: мне вроде бы предложили стать редактором совсем не знакомой мне редакции. Меня никто не представлял, и я пришёл в редакцию инкогнито, чтобы познакомиться с коллективом. А там сыр-бор: скандалят друг с другом, шумят, слова сказать никому не дают, на меня даже внимания не обращают. В общем, полный раздрай. Послушал я их, поднял руку и громким голосом сказал: «Я ваш редактор! Буду краток: идёт рабочий день, и надо делать газету…» И назвал своё имя. Сразу все стихли, оказалось, что они заочно уже знали меня как опытного журналиста. Бывший редактор, которого я видел-то всего первый раз, заулыбался и крепко пожал мою руку…