«Смерть.»
«Ты будешь страдать до и после смерти.»
Моя сенсорная сфера сканирует двенадцатиметровый радиус — чудовища поспешно убираются с нашего пути. А вот теперь можно и чревоточину.
Мы возникаем на шестом этаже, где лестница раскрывается в тронный зал Губителя[20]. Факелы на стенах зажигаются один за другим, наконец из сумрака вырисовываются каменные крылья трона. На троне — на моем троне, заметьте! — сидит ученик магистра с эспаньолкой, живее всех живых, морда опять надменная. Впрочем, возможно, он просто с ней родился.
— Не думал я, что вы зайдете так далеко. Ну же. Склонитесь предо мной, и я отдам вам половину мира.
— Эй, это мой трон, парень. Ты его нигде не запачкал, не поцарапал?
— Твой? Боги степи признали меня. Теперь все вокруг мое, — он лениво повел рукой, и по сторонам трона из воздуха соткались четверо Падших, только не иссиня-черные, как я помнил, а призрачно-красные. — Видишь? Даже твои воины теперь мои.
Ненаглядная пренебрежительно фыркнула. Аура засранца была все еще слабее моей — но куда сильнее, чем была на заседании. Либо тогда часть его сил была запечатана — либо он скачкообразно усилился, например, теми же жертвоприношениями. Глупо. Темные ритуалы дают силу, но ненадолго и дорогой ценой. Пару недель понтов — а потом магическое бессилие, хорошо, если временное.
— В этот раз старики не спасут тебя! Я убью тебя и заберу твоих женщин себе — сегодня со мной три десятка Великих Духов Степи!
Три десятка упырей? Ха. Со мной четыре сотни закомплексованных мертвых… Гм. Не будем вдаваться в подробности — четыре сотни духов темных волшебников. Я скромно улыбнулся под маской и открыл было рот, чтобы поведать дятлу о его ничтожности — и тут ненаглядная, прямо посреди сурового мужского разговора, атаковала эльфийскими стрелами. Не знаю, кто больше растерялся — он или я, но покуда мозги пробуксовывали, в игру вступили вбитые наставниками рефлексы.
Три — нет, четыре изумрудных огня, просто первая тройка стрел заслоняла четвертую — вращаясь вокруг общего центра, неслась к трону, враг расплылся, меняя фазу, и в скольжении рванулся к нам. Упав на колено, я выбросил вперед руку — и раскаленно-белое копье звездного пламени пронзило приближающийся фантом. Ну давай, вернись в реальность, дружок… Эльфийка обрушилась на меня всем телом, сбивая на пол, струя плазмы оборвалась; там, где только что было мое горло, сверкающими дугами прошли шесть коротких мечей. Обхватываю супругу руками, прижимаю к себе, чтобы не вздумала вскочить, в моем воображении — соосный двойной ротор от «черной акулы». Шесть математических плоскостей над нами превратились в два искрящихся диска, пахнуло ветром — и брызгами эктоплазмы, один из Падших не успел среагировать, и вертолетные винты перемололи его. Самоуверенный засранец, отскочивший на безопасное расстояние, метнул сноп огня, я же — деактивировал ось вращения винтов, позволив центробежной превратить лопасти в снаряды. Мое серебряное право погасило волшебный огонь, эльфийка оттолкнулась от пола, изворачиваясь в воздухе, ее Ки взорвалось ударной волной, отбрасывая приближавшихся призраков. Блинк — я возникаю в пяти метрах от иссеченной стены, вовремя — парное оружие врага вонзается в полированный гранит пола. Дим-боллы возникают и тут же проваливаются в подпространство, брызнула кровь, правая рука парня повисла плетью. Жалко, я-то целился в живот… С ревом вспыхивают могучие колонны огня, оставляя проплавленный след в полу, надвигаются на меня и супругу, маневрируя без видимой логики. Мана в огненном спектре. Энергия. Я на лету перенастраиваю печать голода, необоримая сила изгибает пламенные столпы, втягивает в меня — я буквально всасываю огонь. Горячо, блин, сожгу себе нутро нахрен… Внезапно мир замирает — мое х4 превратилось минимум в х20. Какого?! В истинном хорошо видны рдеющие печати на руке врага, династия распознала их — Стрелы Купидона, боевой раздел школы спиритизма. Пять штук. Эта безвкусная одноразовая гадость, активируемая жертвоприношением, попадает в сердце на уровне закона — этакая концептуальная магия для бедных. То бишь глупых и небрезгливых. Ублюдок смотрит на меня, но поток его внимания направлен на эльфийку, теснящую трех призраков. Дерьмо. Печати уже сияют, доли секунды реального времени до смертельного удара. Успокоиться. Она моя жена, наш брак скреплен Богиней. Все ее — мое, все мое — ее. Ее сердце — во мне. Малое воплощение!
На разбитом шахматном полу пульсирует могучее полуторатонное тридцатишестикамерное сердце; более не всасываемый огонь висит диковиными гирляндами в воздухе, постепенно угасая. Пять раскаленных игл входят в меня, разрывая псевдоплоть, но у меня — девятикратное резервирование, переживу. Истинное, которому не нужны отсутствующие у сердца глаза, позволяет насладиться удивлением на роже врага. Мгновенно собравшийся гаденыш — я аж позавидовал — взвился в воздух, огибая полосы огня, занося удлинившийся дрын в левой руке, чтобы разрубить меня-сердце пополам. Стон металла — возникшая передо мной ненаглядная принимает удар на клинки, чуть приседая, видимо мощь напоенного темным началом мерзавца великовата даже для нее. Я, приняв свою потрепанную истинную форму, раскидываю руки, в воздухе вокруг меня зажигаются сотни рунных цепочек алмазного копья. Шах и мат, неудачник! Я не успел буквально на мгновение — развоплотившиеся голодные духи возникли вокруг парня непроницаемой кровавой сферой, шквал сверкающих спиц обрушился — и бессильно разбился о ее поверхность. Я совершенно не вовремя сообразил, как мне изгнать червей из нашего дома-призрака. В наступившей тишине хорошо слышно наше тяжелое дыхание, супруга бережет левую руку. Трещина в кости, чудовищная регенерация эльфийской девы-рыцаря уже почти исцелила травму. Осознаю, что ощущаю остроухую, как самого себя, что-то новенькое…
— Только и можешь… хаах… За юбкой прятаться… — вякнул лузер, прячущийся за призраками. Моя хотя бы теплая и потрогать приятно.
— Ты… понимаешь, что я тебя… оттуда выковыряю? — мое серебряное право уже формируется в секущую грань, мне нужно просто убедить себя, чтобы кромка закона приобрела неостановимую силу.
— Не боись… Сейчас я… сам выйду, — он растягивает губы в ухмылке.
Его перекосило. Тело пошло буграми, он явно набирал вес. Это не воплощение, он действительно перестраивает свою анатомию. А обратно как, умник? Человеческая трансфигурация — сложнейшее и опасное искусство, кретин так и застрянет в форме страшилища. Сфера всосалась в него — и с цоканьем когтей на пол ступил трехметровый черный богомол. Чувствую отрешенность супруги, загнавшей себя в боевой транс, право слово, чего она так старается ради огромного жу… Хлопок от преодоленного звукового барьера, громадная фигура возникает перед нами; лезвие-коса встречается с эльфийской сталью, и девушку, как тряпичную куклу, отбрасывает в сторону. Перелом и растяжение связок. Купленная женой доля секунды позволила мне активировать кинетические щиты и не умереть от первого же удара; печати, несущие в себе границу земли, истаяли, разрушенные силой атаки. Блинк, я оказываюсь над лежащей супругой, силовой купол накрывает нас — чтобы через миг разлететься под матово бликующей косой. От нас до него — километр! Лезвие проходит на волосок, воля голодных духов сминает мое неумелое серебряное право. Я испускаю лучистый огонь по всей полусфере; в зале словно зажигается сверхновая. Стремительная тварь успевает вырваться из зоны поражения, отталкивается от стены для завершающего, смертельного удара… Серебряное право. Я могу искажать законы, но это тяжело и долго. Но есть ведь и те законы, что угодны самой матери-природе… Прочность пропорциональна квадрату размера. Масса пропорциональна кубу размера. Сила пропорциональна массе и ускорению. Это закон.
Стремительная тварь, вырвавшаяся из зоны поражения, отталкивается от стены, с влажным хрустом ломаются могучие хитиновые ноги, и лишь одна, задняя-правая, выполняет толчок, отделавшись разорванными связками. Закрученный эксцентриситетом гигант падает на пол, катится, ломая конечности в новых местах, пока не врезается в мой щит.
— Как?! Как это возможно?! Я же…
Пронзающий бур, рапира из магии измерений, проходит сквозь голову насекомого, разрывая ее, как сверло, во все стороны летят ошметки. Fuck yeah. Я наконец-то попал в кого-то этим спеллом, думал, до конца рассказа всегда что-то будет мешать. Источник врага гаснет, посреди зала лежит уродливое безголовое чудовище с лапами, изогнутыми под неестественными углами. Экая мерзость, я щелкаю пальцами, обращаясь к стихии огня. Блин. Занялся уборкой, а у меня тут жена лежит покалеченная, кретин! Приседаю рядом с супругой, чувствую, как ее воля привычно подавляет боль.
— Сейчас, еще немного, малыш, — блондинки как-то подсознательно внушают желание их защитить, при том, что эта блондинка в тридцать раз меня старше и может бежать марафон со мной через плечо и полной авоськой картошки в другой руке. Зеленые лечебные печати высасывают остатки моих сил, но это же моя драгоценная супруга…