Я ускоряю шаг до бега, пока не добираюсь до креста и лент.

Задыхаясь, я стою на обочине, глядя вниз в овраг, на сломанные деревья, на чёрные отметины и изогнутые ветки.

Здесь умерла моя мама.

Но я всегда это знала.

Повернувшись, перехожу на другую сторону дороги с видом на океан.

Всё живое на этой стороне тоже сломано. Папоротники, кусты и деревья. Они изломаны и согнуты, но всё ещё живы. Они буйно растут на склоне горы, возвращаясь из края пропасти.

Viridem.

Зелёный.

Он по-прежнему здесь, а Финн — нет.

Его автомобиль слетел вниз со склона этой горы и упал в воду.

Глядя вниз, на зеркальную поверхность, никогда не подумаешь, что там погиб Финн. Но я знаю. Теперь я это знаю.

И это слишком для меня.

Это слишком.

Я опускаюсь на землю и подтягиваю колени к груди, закрыв глаза и чувствуя, как под веками собираются горячие слёзы. Сосредоточившись изо всех сил, я представляю лицо Финна. Представляю, как он сидит рядом со мной прямо сейчас.

— Привет, Кэл, — сказал бы он. — А ты знаешь, что из-за неразборчивого почерка врачей каждый год погибают более двух тысяч человек, и всё потому, что покупают не те лекарства?

Я печально качаю головой.

— Нет.

Он самодовольно кивает, чувствуя превосходство из-за знания странных фактов о смерти.

— Это правда.

— Но тебя убило не это.