Они взглянули друг на друга. Мичи – выпученными от шока, старуха – слегка приоткрытыми, затянутыми мглой слепоты глазами. Рюу поцеловал старухе запястье и завел ее обратно в каморку. Подал биву. Закрыл дверь. Махнул шкафу – и тот вернулся на пост. Подошел к столику и предложил Мичи чай.

– Не стоит больше кричать и ломать вещи. Кумико мучают головные боли.

– Кто она? Почему она там? Зачем вы заперли ее? – посыпалось из Мичи. – Это она играла вечером?

Мичи не могла двигаться, и говорить получалось плохо, но не от чар Рюу, а от понимания, что бедная женщина сидит взаперти. В одном с ней номере, в одной с ней комнате. Неизвестно, как давно она там сидит. Явно не один год.

– Ты маньяк, да? – задала она главный вопрос.

– Хороший был бы поворот для романа, да?

«Книга! – пронзило Мичи. – Как я могла забыть! Как я теперь допишу?»

Вывернутая рука дернулась. Мичи прикрыла глаза и представила, как пальцы опять удлиняются и впиваются в невозмутимое белое лицо «маньяка».

– У тебя есть индивидуальность, стиль. Но катастрофически не хватает опыта. – Рюу откинул волосы, упавшие на глаза, когда он наклонялся за бивой.

– Ты читал мою книгу? – Одним лицом он бы не отделался. Все-таки сердце, сердце ему вырвать! Мичи колотило от негодования.

– Первая глава – это не книга. Даже не ее зародыш. – Рюу осматривал свои ногти. – Считай, что и не читал. Не переживай, у тебя будет время что-то придумать. У всех наших работников есть свободное время. Мало, но есть. Мы придерживаемся вполне стандартного рабочего дня, вам полагаются выходные и отгулы в некоторых случаях.

– Отгулы? – Ещё Мичи обязательно бы вонзила когти в наглые белесые глаза. – Ты предлагаешь мне работать тут?

– Не предлагаю, – возразил Рюу. – В рёкане работают все, кто когда-либо умер в его стенах. Таков договор. Не будешь работать – тебя выгонит Хакусана-сан. И ты умрешь навсегда.

– Значит, – Мичи уцепилась за последнюю фразу. Раз она может «умереть навсегда», следовательно, умерла не до конца. – Я еще могу вернуться в тело? Могу снова стать живой?

– Я этого не говорил. Но твоя жизнь продолжится в ином статусе. И кстати, тебе лучше что-нибудь съесть, так процесс обращения происходит медленнее.

– Обращения?

– Бакэ-дзори просили тебя в бригаду.

– Бакэ-дзори, – повторила Мичи. Номер трещал по швам вместе с ней, стены хрустели и грозили сложиться пополам – все рушилось. Рушились привычные жизненные установки Мичи, мечты стать писателем. Бабушкиным голосом бухало в животе: «Я стану тапком».

Оцепенение заглушило и этот набат. Мичи равнодушно взирала на Рюу. Что он скажет дальше? Чем еще поразит, если ее тело лежит там, на футоне, а дух… душа… астральная проекция… что-то, запотевшее от горя и оставляющее липкий след, пытается собраться в аморфную кучку, прежде чем впитаться в тростниковое татами.

– Ты им подойдешь, – подытожил Рюу. – Они тоже не блещут умом, а в купальнях всегда полно работы. Но я разрешаю тебе выбрать самой. Запомни: найди работу по душе и спускайся в кабинет Хакусаны-сан. Она должна одобрить. Срок до первой звезды! Дальше я тебя защищать не смогу.