Прогулка закончилась, когда совсем стемнело. Они так и не сказали друг другу ни слова. На прощание лорд- Ворон поцеловал Радмиле руку, и они разошлись в разные стороны -он во дворец, она за ворота. Оба думали о своем и о том удивительном единодушии, которое связало их в заснеженном саду.

Третий этап отбора назначили через несколько дней после второго. Король припомнил традицию обучать дворян «семи высоким искусствам» и невестам было предложено доказать свою любовь в стихосложении, пении, танцах, составлении букетов, сервировке стола, выборе одеяния, и наконец в приготовлении единственного блюда. Леди Кормэк, дочь рыцаря сразу отказалась от участия:

- Моим пением можно пугать ворон, Ваше Величество, я не умею читать стихи и музицировать, а учитель изящной словесности падал в обморок при виде моих виршей. Лучше я вернусь к родителям, выйду замуж за простого рыцаря и буду следить за кухаркой и горничной, вспоминая вас в своих молитвах.

Дагобер остался доволен столь пылкой речью, и в кратчайший срок нашел для юной леди супруга из приближенных дворян. Свадьбу играть не стали. Быстрое венчание в дворцовой часовне, выдача приданого с королевского склада - и новоиспеченная супруга вместе с мужем отбыла в его скромное поместье. Король даже не удивился тому, что и эта леди не пожелала стать придворной дамой. «Невесты» с малых лет, знающие изнанку дворцовой жизни, верно оценивали свои шансы стать значимыми фигурами, поэтому предпочитали просторные дальние поместья тесным комнаткам в «служебном» крыле.

Остальные дамы не стали щадить глаза и уши Его Величества и придворных. Первым был устроен поэтический вечер. После пятой оды с бездарными рифмами «любовь и кровь» некоторые записные остряки начали спорить на количество повторов «о, мой король», «я твоя королева» и «прославимся в веках». Лорды постарше безмятежно похрапывали, прислонившись к стене или статуе. Леди с важным видом обмахивались опахалами. Во-первых, было душно, а во-вторых, веер отлично скрывал гримасы и усмешки.

Музыкальный вечер прошел несколько лучше - фальшивое пение некоторых «невест» неплохо заглушал королевский квартет. Слащавые баллады и томные романсы сменяли друг друга. Дагобер сцеживал зевки в кулак и думал о том, что сегодня опять не получится увидеть Радмилу. Музыкальный вечер по традиции начался перед ужином, затем будет трапеза в обществе придворных и невест, беседы в гостиной, танцы...

К тому времени, как королю будет прилично отправиться в опочивальню, дочь капитана Тулона будет видеть седьмой сон. Тут «лорду-Ворону» представились черные локоны, раскинутые на подушке, тени ресниц на тонкой белой коже, и он едва сдержался от тяжкого вздоха. Пришлось упорно рассматривать носки своих сапог и быстро-быстро вспоминать финансовый отчет с конюшни. В тюках овса и сена нет ничего интересного! Зато в королевских конюшнях недавно появилась кобыла-трехлетка. Вороная, с блестящей черной гривой и влажными карими глазами. Они отлично смотрелись бы рядом - нетерпеливая Кика, и порывистая Рада.

Поймав себя на этих мыслях, король все-таки вздохнул, вызвав оживления в рядах «невест». Юные леди гадали, чем же вызвано такое сильное проявление чувств?

Пришлось монарху собраться и досидеть концерт с нейтрально-благожелательной миной.

И только в уединении своей спальни Дагобер сбросил помпезный камзол, расшитый золотыми нитями, стряхнул с пальцев перстни, разворошил тщательно уложенную прическу и распахнул окно. Радмила, конечно, уже спит, но. Миг, и на подоконнике сидит крупный ворон в глянцевых черных перьях. Птица нервно потопталась, оставляя царапины на безупречно гладком дереве, потом распахнула крылья и вылетела в парк.

Старшей дочери капитана Тулона не спалось. После прогулки с лордом-Вороном она отложила неудачный артефакт и занялась учебой. Магистр Альфредус если и удивлялся такому рвению, вида не подавал - показывал новые плетения, рассказывал байки из своей молодости, учил новым приемам ювелирного дела. Когда голова отказывалась принимать очередную порцию знаний, Радмила бралась за домашние дела - пекла пироги, полировала мебель воском, что-нибудь шила под разговоры отца и сестры.

Иногда девушке казалось, жизнь вошла в ровную колею, по которой будет катиться много лет. А потом она вспоминала мужчину, его горячую ладонь в тонкой перчатке, его ауру и где-то в груди сладко билось сердце. Если же воспоминания о прогулке настигали ночью - пиши пропало. Сон убегал. Вот и теперь она встала, накинула тяжелый плащ с капюшоном поверх ночной сорочки, и стараясь не беспокоить сестры выскользнула из комнаты.

Черная лестница, пара дверей, и холодный воздух, пахнущий дымом и снегом. Радмила вышла на задний двор, постояла на крыльце, ежась от порывов ветра, и уже собиралась возвращаться в дом, когда над головой раздалось: