Мне показалось, что Император сознательно кружит вокруг да около. Он рассказал нам много интересных вещей, но так и не коснулся моего видения.

– Когда я сказала: «За что они были убиты», – вам не пришло в голову спросить: «Кто?» – медленно произнесла я. – Вы сразу поняли, о чем я. И сразу сказали: «Нет, они не могли». По вашему голосу было понятно, что как раз таки могли, но вы до последнего надеялись, что это не так. Почему? Откуда вам известно, что именно я видела?

Серебряному было не по себе. Он положил руку на подлокотник дивана и так крепко его сжал, что дерево под его пальцами захрустело.

– Имиллэ, – тихо позвал он. – Покажись нашим гостям.

Стол сам собой отлетел в сторону, и перед нами появилась тонкая, укутанная в полупрозрачные шелковые прокрывала фигура. Девушка была одета по драконьей моде, что меня сильно удивило: Ашрая носила простейшее человеческое платье, давно вышедшее из моды.

Фигура Имиллэ наливалась светом и цветом, как будто облекалась плотью. И вот через несколько мгновений перед нами стояла почти обычная девушка. Почти. Почему почти? Потому что на ее висках сияла Серебряная чешуя.

– Она – Церпен, – криво улыбнулся Серебряный дракон. – Хранительница нашего свитка Знаний. Имиллэ почти не говорит: духу невозможно вырвать язык, но можно ограничить количество слов. Я думаю, что именно она была первым Церпеном в нашем роду. Это подтверждает хроника. И я точно знаю, что она не сама согласилась стать хранителем. Все свои тщательно накопленные слова Ими потратила на разговор с отцом. Я знаю только одно: когда она вспоминает свою смерть, по ее лицу текут слезы.

– В каждом роду, – глухо произнес Лидсмад, – есть по такому свитку. Но мой дух-хранитель очень даже говорливый. И своевольный.

– А что написано в твоем свитке? – усмехнулся Серебряный. – Учитывая, что ты вернулся, ничего хорошего там нет.

– А в твоем? – прищурился Лидсмад. – Мой свиток подлинный, но я не верю в него.

– Серебряный свиток Знаний утрачен – отцу пришлось пожертвовать им, чтобы сохранить жизнь Имиллэ.

– Жизнь? – сухим, надтреснутым голосом уточнила я.

– Сейчас она может уйти в посмертие и родиться заново. Свиток не уничтожен, а утрачен. Он перешел в призрачное состояние, увидеть и прочесть его может только дух-хранитель. Имиллэ его видит, но она не может говорить. Один месяц – одно слово. Она очень долго готовилась к своему единственному разговору.

Я не позволила тишине разлиться по комнате. Выпрямив спину, я положила руку на плечо Лидсу и, чуть поерзав на неудобном подлокотнике, прямо спросила:

– Значит, Первый Церпен был принесен в жертву? Он был золотым, значит, где-то есть свиток, к которому привязана его душа?

– У Золотых не было свитка, – Лидс опередил Серебряного. – Это я знаю точно. Они передавали знания от Церпена к Церпену и рьяно следили за тем, чтобы эта цепочка не прервалась. Доходило до того, что Церпена и его Квинлиг закрывали в живописнейшей части гор. У них было все, кроме свободы. Это происходило в преддверии рождения нового Церпена и вплоть до его тридцати-сорока лет.

– И тебе это никогда не казалось странным? – спросила леди Маркаду.

– Ни в коем случае, – криво улыбнулся Лидсмад. – С чего? Если я чем-то интересовался, то не стеснялся спрашивать. И на этот вопрос получил прямой ответ: у всех высших драконьих родов есть свитки только благодаря жертве Золотого рода. Именно поэтому властвуют они, а не кто-то иной.

– Значит, на Первом Церпене отработали ритуал? – предположила я. – Что-то пошло не так, и мы получили то, что я видела в Старом Зале. Я предлагаю не мешкая отправиться в Святые Пещеры.

– Присягни мне, – глухо произнес Император.