Тот недоуменно посмотрел на девушку, но вспомнил о бортях и животине и побежал вглубь сада. Из дома выскочили полуодетые Первая и Вторая, спросонья не понимавшие, что происходит. Первая подбежала к Глине и запричитала:

– Кто обидел тебя, маленькая, кто? Ты скажи, кто же обидел тебя?

Глина мотала головой и плакала навзрыд, не понимая, как остановить надвигающуюся бурю. Вторая встала посреди двора, широко расставив ноги и раскинув руки в стороны.

– Ветер буйный, спать ложись, помолясь.

Как мы по полатям тихи,

Так и ты расстелись смиренный.

По низу пойди, в ноги упади,

Перед Богородицей повинись.

Вторая повторяла заветные слова все тише и тише. Ветер постепенно умолк, кроны деревьев перестали качаться, наступила тишина. Из сада вернулся дядька Харитон, Вторая села на порожек, а Первая обняла ее за плечи. Глина, охваченная стыдом и раскаянием, осталась сидеть на земле.

– Борти целы, козы в кучу сбились, но на месте, у большого сарая плетень упал, – хриплым голосом возвестил пасечник.

– Не страшно, – откликнулась Первая.

– Спать идите, завтра поговорим, – распорядился дядька Харитон, взял на руки прижавшуюся к нему полосатую кошку и отправился под навес.

Наутро дядька Харитон повел Глину в конец сада, она хмуро брела за ним, едва поспевая в чужих галошах по росистой траве, мельком примечая следы вчерашнего буйства. Две сломанные яблони, осыпавшиеся на землю незрелые плоды, отломленная верхушка старой вишни.

– Пойдем на загривок, там когда-то висели старые качели, – задумчиво сказал дядька Харитон, почесывая кустистую бороду. Он обернулся к Глине, в его голубых глазах сверкали искорки утреннего солнца, – не помню только, где именно. Помню лишь, что между двух лип. Тех лип уже давно нет, мой отец спилил их однажды да и высек меня розгами, чтоб зазря не качался, да не лез куда не положено.

Качели, вполне мирно висели между лип, но дядька Харитон их не видел.

– Похоже, что и меня высечь надо, – сказала Глина, задумчиво глядя на качели, которые были заметны только ей одной.

– Пчёлка ты, пчёлка, – покачал головой Харитон, – как ты качели нашла-то?

– Прибрела сюда ночью, да и села покачаться.

Дядька Харитон подошел к ней и неожиданно обнял, крепко прижав к себе. Глина стояла, замерев от удивления. Никогда Харитон не был с ней так добр и так участлив, совсем не этого она ждала от него после вчерашней бури.

– Убреднула ты в мир мёртвых, дочка, хорошо, что назад пришла. Ты теперь настоящая ведьма.