Как-то в Рождественский сочельник я услышала наверху ужасный шум. Кричали сын и муж. Это было очень странно, потому что Майк редко повышает голос. Я взлетела по лестнице и столкнулась с ним в дверях ванной.

«Боже Всевышний, это просто невозможно!» — кричал муж.

Я едва расслышала его из-за воплей Уилбура, который метался по ванной и визжал: «Я не хочу вылезать!»

Вода расплескалась по полу и стенам. Оба были явно расстроены. Я взяла халат из рук мужа и побежала к Уилбуру: «Милый, что случилось?!»

Мой муж стоял сзади: «Он отказывается вылезать из ванны!»

Прошло восемнадцать месяцев с момента срыва в «диких» яслях. Истерик становилось все меньше, и случались они все реже, так что я знала: должно было произойти что-то серьезное. Однако в тот момент я не могла понять, что именно. Вместо мужа я увидела кого-то вроде пещерного человека. Он нависал над каким-то мокрым, покрытым пеной шимпанзе.

Моей первой мыслью было: как бы разрядить атмосферу?

Я опустилась на колени у ванны, посмотрела Уилбуру в глаза и раскрыла объятия.

Но он отпрянул от меня с воплем:

— Папочка злой!

Я даже спиной чувствовала, как взведен «папочка».

— Ладно, Уилбур! Ты хочешь остаться в ванне?!

Майк посмотрел на меня как на союзника-предателя. Я бы не позволила Уилбуру остаться в ванне, но нужно было наладить диалог, пока он не упал и не поранился. Я старалась говорить бодро и беззаботно, но мой мозг был в боевой готовности. После инцидента в «диких» яслях я знала, что он успокоится, если я просто вступлю с ним в контакт. За эти восемнадцать месяцев мы достаточно преуспели, чтобы понять: дело не в ванне.

— Хорошо, мама все понимает, — заявила я, хотя на самом деле это было далеко не так. — Я просто хочу вытащить тебя отсюда, ведь здесь холодно.

Я почти видела, как пушистый совенок Уилбура обдумывает это: «Хм, на самом деле довольно холодно!»

— Позволь мне помочь тебе.