Вероятно, речь шла о кружках, куда извозчики опускают свои сбережения и хранят кружки в трактирах. Обычай этот существует во многих заведениях и объясняется тем, что извозчикам действительно негде хранить свои деньги; дома у него нет ни ящика, ни полки или стола; сберегательная касса закрыта почти весь день, а с банкирскими учреждениями извозчики не знакомы. Замечательно, что, по общим отзывам, хранимые в трактирах сбережения извозчиков никогда не пропадают, хотя всё-таки существование таких сохранных касс едва ли желательно по многим причинам.
В «Киеве» я обратил также внимание на то, что многие извозчики напиваются сивухой до начала своей езды, потому что они приезжают в трактир прямо из дому. Хорош будет извозчик после 2–3 косушек, запитых парой пива! И, кроме того, как ни дешева здесь водка, но такая «порция» все-таки обходится в 30–40 копеек, которые надо ведь извлечь из выручки! Невольно напрашивается вопрос:
— Зачем это такое множество питейных заведений в этом квартале?
Любопытную картинку представляет другое заведение «№ 71-й».
Заведение это «чайное с продажей закусок», в доме № 71 по Лиговке. Заведение само по себе и ничего бы, потому что здесь нет ни пива, ни водки, но… вот об этом-то я и хочу сказать, потому что это повторяется во всём Петербурге. Дело в том, что питейные заведения столицы делятся на известные разряды: в одних можно пить и есть, в других только пить, в третьих — только есть. Первые платят трактирное «право» и патент, в среднем 1,050 рублей, причём торговля их ограничена до 11–12 часов вечера. Вторые платят один патент, покупаемый на три года с торгов, и тоже ограничены часами; наконец, третьи платят грошовый налог и могут торговать хоть все сутки кругом. Само собою разумеется, что выгоднее всего содержать такое заведение, где можно есть и пить, т. е. трактир, но он обходится слишком дорого и требует затраты капитала, да, наконец, и самое число трактиров ограничено. И вот, содержатели чайных заведений придумали такой компромисс: они нанимают целый дом и открывают в нём: кабак, чайное заведение с извозчичьим двором и портерную лавку[94] с закусками. Получается, следовательно, такой трактир, который и прав не требует, т. е. стоит недорого и торгует лучше трактира, потому что не ограничен часами. Когда я приехал в «№ 71-й», то удивился даже простоте компромисса!.. Извозчик заказывает селянку, идёт в соседний кабак, выпивает и, возвращаясь, находит на своём столе кипящую сковородку… Просто любо!.. Выпил, закусил и идёт в портерную за «парой пива».. Всё это из двери в дверь, так что расстояние не больше, чем в трактире из комнаты до буфета. Двор извозчичий разрешён здесь на 40 лошадей, так что желающие могут оставить лошадь стоять хоть весь день, пока отпьянствуют в соседнем кабаке и портерной… Вот как просто обойдёшь закон.
Меня удивляет только, что в Петербурге без разрешения и осмотра властей нельзя открыть никакого ларька. Каким же образом получено разрешение на такое «соединение» тайной закусочной с кабаком и портерной? И для кого это нужно? Если мало трактиров на Лиговке (!!), то не лучше ли в «№ 71» разрешить трактир, который платил бы 1,050 руб., чем чайную, вносящую в доход города 36 руб., а в доход казны 1 руб. 60 коп. гербовыми марками! Но ещё лучше рядом с чайными не разрешать кабаков, и наоборот…
Относительно «№ 71» замечу, что это заведение очень грязное, даже с извозчичьей точки зрения. Чай, который я заказал, оказался каким-то настоем из веников с горьким осадком на язык. Это не чай, а что-то капорье[95]! Слуги сонные, грязные, грубые… Б-р-р-р!
Кроме отдельных извозчичьих притонов, раскинутых по всему лицу Петрограда, не исключая таких бойких центральных местностей, как Толмазов переулок, Невский проспект, Большая Садовая и другие., есть немало извозчичьих гнёзд с целыми группами притонов. Таковы (кроме Лиговки и Обводного канала) Коломенская улица с частью Николаевской, «стрелка» Петербургской стороны (близ Зоологического сада), «сердце» Выборгской стороны (у Сампсоньевского проспекта., близ клиники), окраина Васильевского острова (на Малом проспекте) и Пески… Тут по несколько всевозможных заведений для извозчиков. И вот что замечательно: в то время, как отдельные «пункты» извозчичьих резиденций носят до некоторой степени «семейный» характер, имеют постоянную публику, свои обычаи, традиции и т. п., — «гнёзда» почти всегда являются местами разгула, пьянства, дебошей и безобразий. В «свой» трактир извозчик идёт за делом: напиться чаю, покормить лошадь, отдохнуть, выпить по маленькой, а в «гнездо» он идёт «погулять» и гуляет с чисто извозчичьим безобразием, оставляющим позади безобразия разгула мастеровых и фабричных. Вероятно, по пословице «на людях смерть красна» и безобразия творятся охотнее в больших компаниях. Поэтому-то казалось бы «гнёзда» и не должны бы существовать…
На «стрелке», например (Петербургская сторона), недавно ещё был случай пьянства извозчиков в виде спорта, причём один извозчик, уже пьяный выпил на пари залпом полштофа водки и тут же умер. В Коломенской улице можно видеть пьяных извозчиков, путешествующих без шапок по улице из притона в притон и устраивающих пьяные оргии. Про безобразия василеостровских притонов сложились целые легенды и там среди извозчичьих компаний можно видеть совершенно пьяных девиц. Пародируя пословицу «ум хорошо — два лучше», следует признать, что «один притон безобразен, а два-три вместе окончательно нетерпимы».
Здесь в притоне я познакомился с двумя типичными извозчиками, достойными быть отмеченными. Один — семидесятилетний старичок, белый как лунь, но бодрый, ездящий в извозчиках ни много, ни мало — 47 лет. Почти полвека на козлах при совершенно трезвом поведении не дали Архипу ничего, хотя он живёт в деревне исправно и вообще не нуждается. Вот уж воистину трудом праведным не наживёшь палат каменных!.. Архип не глупый мужичок, помнит ещё когда в Петербурге ездили на «гитарах»[96] и возмущается проектом крытых извозчичьих экипажей:
— Наши господа на грош хотят пятаков… Посмотрите, какие цены нынче; за пятиалтынный везёшь пять вёрст, да ещё дай крытый экипаж!.. Не прикажут ли на резине заводить!
Второй извозчик Дмитрий, человек лет под 60, ездит около 30 лет и тоже ничего не имеет, хотя не пьёт… Мужик весьма умный, проклинает свой промысел, вполне понимая своё бесправное, приниженное положение.
— Глаза у меня слабы, плохо вижу, а не то разве пошёл бы в такое рукомесло… Это каторга, а не жисть и всякий тебя как арестанта помыкает… Никаких прав никто не признаёт твоих! Вот, к примеру, меня записал городовой за то, что я не хотел бабу вести даром. А баба здоровее меня! Нешто мы обязаны всех даром возить, а он и не спрашивает! Вези и баста, а стал говорить — номер записывает… И что это тебе за охота в извозчики идти, — обратился он ко мне.
— Да хочу попробовать, завёл вот закладку…
— Дурак ты, братец… Неужели ничего умнее не придумал?
— Да разве так уж плохо в извозчиках? — А вот увидишь! Ты за все и во всём виноват будешь, натерпишься всякой всячины, а окромя убытка ничего не получишь.
— Нечего делать, назвался груздем, полезай в кузов.
Мой собеседник задумался…
— Оно конешно… Статься может… Кто ж тебя знает… Есть ведь и извозчики, наживают… Кого-нибудь пьяного оберёшь, а нет и того… завезёшь, да оберёшь… Вонь, рязанский один пять лет мадеру пил…
— Как мадеру?