Я стоял… Пётр Петрович наливал рюмки; они выпивали, закусывали… Два моих будущих сослуживца суетилась около стола, ловя приказания на лету… Им подали лососину, селянку, потом новую бутылку водки, потом рябчиков, наконец кофе и ликёры… А я все стою… Прошло часа полтора… Они толковали и пили, выпивали и закусывали… Я наблюдал, как постепенно их физиономии краснели, речь заплеталась, фразы делались отрывистее, движения и жесты непринуждённее. У меня уже ноги начали подкашиваться… С удовольствием я плюнул бы в эту лоснящуюся рожу, а между тем приходилось стоять, и я не смел даже кашлянуть, а не только заговорить…
Верно, я долго ещё дежурил бы, но «господа» начали прощаться с хозяином и ушли. Теперь Пётр Петрович остался один, продолжая тянуть ликёр, и бросил, наконец, на меня взор.
— Из каких? — протянул он, обращаясь в пространство.
«Старшой» вырос как из земли и, кинувшись дугой, доложил его владычеству, что я служил там-то, по-видимому, трезвый и наши
— А если гость уйдёт, не заплатив, ты отвечаешь! Я не принимаю, хоть он на сто рублей напьёт.
— Слушаюсь.
— И скандалов у меня н
— Слушаюсь.
— При расчётах с гостем смотри, чтобы жалоб не было! Ты наживай хоть тысячи,
— Слушаюсь.
— И опять, дело своё должен знать. Чтобы чистота была везде на столах и под столами. Хозяйский интерес соблюдать. Стараться нужно дороже товар подавать. Предлагать умеючи. Прейскурант должен знать твёрдо, на память.
— Слушаюсь.
— Гостей знакомых обожать! Претензий никаких. В морду ли дадут, горчицей рожу вымажут — кланяйся и благодари. Понял?
— Понял-с…
Пётр Петрович вперил в меня грозный взгляд.
— Ну, пошёл…
Не успел я дойти до прихожей, как меня догнал «старшой»:
— Ах, ты болван этакий! Что же ты не просил?! В ноги должен был… Чуть все дело не испортил… Ну, давай залог, приходи завтра на службу…
— Принял?
— Велел принять…