Большая разница также в отношениях притонов к своим посетителям-извозчикам… То они являются какими-то париями, выпрашивающими позволение войти, то ведут себя полными хозяевами и распорядителями, за которыми ухаживают с почётом, вовсе не свойственным извозчикам.
Почему такая разница? И цена за все продукты та же, и вывески одинаковы. Чтобы подробно изучить характер всех заведений, нужны месяцы, если не годы, и мои летучие наброски, разумеется, не претендуют на такое изучение, но и мне удалось многое подметить. Например, во многих трактирах и чайных извозчики имеют своих банкиров в лице буфетчиков и делают этому банку вклады, открывают текущие счета, дают финансовые приказы, поручения и т. д. Буфетчик-банкир хранит деньги извозчика, который не доверяет «фатере», посылает за него подати в деревню, покупает ему нужные вещи или просто хранит деньги в особой копилке. Понятно, такой буфетчик всегда выручит извозчика, если ему случится нужда.
Даже более того — в Эртелевом переулке есть трактир, в который ездят извозчики известного села и уезда Рязанской губернии; администрация этого трактира на свой счёт отремонтировала сельскую церковь на родине извозчиков и послала туда новую церковную утварь на значительную сумму. Другой трактир на свой счёт выстроил в деревне своих посетителей здание для школы. Многие заведения держат для потребностей извозчиков все слесарные принадлежности на случай малых починок, имеют мастеров, поставляют разные продукты и т. д. Нечего и говорить, что по части «выпивки» извозчику не откажут в кредите, если у него нет выручки. В этом отношении не может быть даже и вопроса, хотя продажа в кредит питей строго запрещена. Это не кредит, а просто любезность, предупредительность и понятная готовность заведения услужить постоянным посетителям. Проследить такой «кредит» нет никакой возможности.
Вообще, как я уже заметил, извозчик, всеми помыкаемый и гонимый, этот пария столицы, потерявший в своей шкуре человеческий облик, только на извозчичьих дворах преображается в человека. Только здесь он имеет права, встречает обхождение равного с равным и имеет свой голос… Но, увы, обстановка и условия этих вертепов вполне гармонирует с «серостью» извозчиков, так что о каком-нибудь воспитательном или ином влиянии не может быть и речи. Напротив, по моему мнению, эти извозчичьи дворы только усугубляют «серость» извозчика, потому что здесь его грубость и животные инстинкты получают полный простор не сдерживаемый ни строгостью господ дворников ни щепетильностью певичек «Фантазии»…
Наоборот, дайте этим дворам приличную обстановку и параллельно улучшите быт извозчиков на собственных «фатерах», — и вы получите извозчиков-людей, а не скотов, как теперь… Все же паллиативные меры, как штрафы городовых, протесты певичек и прочее не принесут никакой пользы, в смысле упорядочения извозного промысла! Вы спросите: почему? А потому что никакой мало-мальски приличный человек не в состоянии вынести теперешней обстановки извозного промысла. Чтобы быть извозчиком в настоящих условиях, надо сперва оскотиниться, а кто оскотинится, тот не будет приличным человеком! Ясно? Для большей наглядности и ясности я приведу ряд картинок сначала на извозчичьих дворах трактиров, и в общежитиях извозчиков у своих хозяев.
Начну с заведения «Персия».
Двухэтажный домик с садиком на Николаевской улице[81]… Такие домики когда-то занимали в столицах богатые помещики; но это было очень давно… Теперь домик этот в пятнах плесени, с выцветшим фасадом; некоторые стекла выбиты и заложены бумагой; на видном месте закоптелая вывеска «трактир без крепких напитков»; деревянный забор с покосившимися воротами и надписью «двор на 40 извозчичьих лошадей»…
Вот она «Персия», о которой мне приходилось не раз слышать от «сватов» (извозчики зовут друг друга «сватом»). Это такая же знаменитая ночная резиденция извозчиков, как «Батум» дневная.
Я подъехал к «Персии» около 2 часов ночи, когда «ресторация» была ещё закрыта; торговля начинается здесь, как и в других «съестных чайных», в 5 часов утра. Вместе со мной подъехали ещё два извозчика и, как опытные люди, дали сигнал стуком в ворота. Через минуту ворота распахнулись, и пред нами открылся большой двор, весь уставленный извозчичьими пролётками.
Как же это так? Трактир закрыт, торговля должна начаться только через три часа; снаружи и ставни, и двери закрыты, а двор полон извозчиков? После оказалось, что везде то же самое; хотя торговля начинается только в 5 часов утра, но извозчиков «пущают» раньше, когда угодно, только без права что-либо требовать. Они приезжают, дают лошадям корм и идут спать. Такой заведён порядок. «Седока» после 2–3 часов утра до 7–8, нет никакого, кроме пьяных разъездов у ресторанов, но там извозчики «свои». Поэтому большинство «сватов» отправляются после 2 часов в трактиры без крепких напитков и спят до 6, а после, напившись чаю, выезжают на работу.
Не без труда «надворный смотритель» поместил мои дрожки в ряд и я, повесив лошади торбу, пошёл в залы.
Представьте себе, читатель, огромное, разделённое перегородкой, помещение, наполненное… телами извозчиков. Да, телами, но «живыми», издающими смрадный запах пота, вони и всего прочего… Извозчики спят на полу, на столах, облокотившись до пояса, друг на друга… Все в полном наряде, без шляп; на сапогах лошадиный навоз, быстро разлагающийся в смрадной атмосфере и усиливающий «букет»; храп, свист и стоны свидетельствуют, что это существа живые; по временам слышится площадная брань, но отрывочная, сквозь сон, когда сосед слишком навалился на «свата» или ткнул его ногой в голову… Осторожно я прошёл среди тел и поднялся во второй этаж… Та же картина… Ещё несколько десятков спящих тел в таком же хаотическом беспорядке… В пересыпку с извозчиками спят, уткнувшись, другие фигуры, не то рабочих или служащих, не то просто «бродяжек»… Царство сна, русского, богатырского, игнорирующего грязный голый пол, мириады насекомых, закоптелые стены, удушливую атмосферу, нестерпимую жару и духоту, гниющие тут же отбросы и пометы… На столах не убрана ещё грязная посуда, не стряхнуты залитые скатерти, не открыты окна, что бы с улицы «ничего не было видно»…
— Ложись, чего путаешься, — окликнул меня один из возлежавших и прибавил отборное словечко…
Я прошёлся по всем «залам»… Нигде никакой жизни… Действительно, торговля ещё не начиналась, но… но что же это за «сонное царство»? Если «Персия» имеет права постоялого двора, то почему она не заведёт хоть каких-нибудь приспособлений для спанья? Ведь право же свиные хлева много презентабельнее этой картины… А посмотрите на физиономии самих извозчиков. Густые пласты грязи покрывают всю видимую кожу, т. е. шею, лицо, руки. Моются ли извозчики? Могу ответить — нет, а только споласкивают утром «морду», т. е. слегка плещут на лицо, чтобы «освежиться». Я познакомился здесь с извозчиком, который полгода не был в бане и только раза три в неделю «споласкивается». Грязь на руках и «физии» этого извозчика лупилась как корка, а тело, по его словам, «прежде чесалось, а теперечка нету». Но здоровье его богатырское. Он в мороз и жару одинаково может спать на сквозном ветру, ходить в мокрой одежде, есть и пить что угодно и когда угодно. Пьёт водку чайным стаканом, «если поднесёшь» и… совсем доволен «Персиею», считая её за «славное заведение».
И вот этого извозчика вы хотите «цивилизовать» обязательным постановлением Думы о вежливом обращении, приличии и прочее?
Перехожу ещё к нескольким извозчичьим резиденциям… На очереди «Феникс»[82], известный «первоклассный» трактир в Толмазовом переулке, имеющий позади (со двора) притонообразную половину для извозчиков. «Феникс» посещается гостинодворским купечеством и с «парадного» хода имеет ливрейного швейцара, аквариум; в залах бархатная мебель, оркестрион, буфет красного дерева, лакеи все во фраках. Словом, ресторан хоть куда и никто не подозревает, что этот же «Феникс» подаёт «пару чая» за 7 коп., «селянку на сковороде» 10 копеек (с хлебом 12 коп.), что в «Фениксе» пьянствуют извозчики, стоит «дым коромыслом» и на языке извозчиков «Феникс» такой же притон, как и «Батум», «Персия» и др.
«Феникс» я посетил перед самым запором, так что мог заглянуть одним лишь глазом. На меня этот притон произвёл ещё худшее впечатление, чем «Батум», и вот почему: двор тесный, неудобный, среди высоких стен, в близком соседстве с «ямами». На воротах хотя и есть аншлаг «столько-то лошадей», но кто контролирует число стоящих здесь дрожек? В самом деле, за нормальным числом извозчичьих экипажей наблюдает сторож двора. Не все ли это равно, что волку поручить стеречь стадо? Словом, теснота на дворе «Феникса» невообразимая…
Апартаменты извозчиков представляют вид низких катакомб под сводами, причём самая большая комната сажени три в квадрате[83]; таких клетушек около десятка и все переполнены; о духоте и говорить нечего, потому что высота катакомб не более сажени[84]… Пьянство и «свинство» в такой тесноте имеют ещё более непрезентабельный вид и ошеломляют свежего посетителя… Кроме отдельного буфета с селянками, закусками и пр., здесь есть ещё отдельный буфет с пивом, истребляемым извозчиками целыми батареями… Водка подаётся как в кабаке косушками и притом по кабацким ценам. Это, по моему мнению, самое главное зло. В кабаках запрещено иметь закуски, нет столов и стульев именно для того, чтобы пьющие не «засиживались» и не напивались. Так почему же в «Фениксе» можно получить водку по кабацкой цене и сидеть хоть 17 часов, перемешивая водку с пивом, закусками, селянками и всем чего, душа хочет. Если пьянство нехорошо и нежелательно в кабаке, то почему оно хорошо и желательно в таком бойком месте, как Толмазов переулок, между Александринским театром и Гостиным двором?
Затем ещё замечание: если уж извозчичий притон непременно нужен в Толмазовом переулке, таком густо населённом центре города, то непременно следует увеличить помещение извозчичьих апартаментов за счёт «чистых половин».
Надо выбрать одно что-нибудь: если извозчики, то пусть внизу будут кухни и погреба, а верхний этаж для извозчичьих комнат; если чистая публика выгоднее, то надо закрыть извозчичий двор, тем более, что дворов этих в Петербурге более чем достаточно.