— Новичок, — ответил я, — второй день езжу.

— На своей?

— Нет, у хозяина.

— Давай, земляк, сюда, здесь свободнее. Постой, я тебе помогу, вот так; кожи есть? Надо спрятать, а то, случается, таскают извозчики друг у друга, есть ведь озорники.

Сергей уставил мою закладку, сам разнуздал лошадь, привязал её к козлам, и мы с попутным извозчиком пошли чай пить.

Никогда не забыть мне этого «антре»[50]! После я попривык к притонам и входил даже развязно, но первый раз меня так ошеломило, что я закачался как пьяный. Нельзя ни за что поверить, чтобы чистенький и приличный «с улицы» трактир в доме миллионера Целибеева[51] мог иметь такую ужасную обстановку «со двора»!

По удушливой, смрадной лестнице мы попали в самый «Дюссо»…

Вот какая картина развернулась передо мною:

Анфилада комнат, окутанных густой махорочной синевой[52]. Все комнаты переполнены извозчиками, расположившимися вокруг столов, так что почти нет проходов. На первом плане плита с кипящими сковородками и чайниками. В центре бильярд, около которого ходят с киями пьяные уже извозчики. Гул от говора десятка голосов покрывает отдельные крики:

— Пару пива!

— Косушку на двоих.

— За семь чаю!

— Четвёрку в угол…

— Режу в среднюю!

— Селянку[53] за пятнадцать…

и так далее…

Среди столов мелькают фигуры половых, разносчиков, булочников и других «промышленников», питающихся около извозчиков. Столы вдоль стен и посредине комнат наполнены бутылками и сковородками. Атмосфера так насыщена, что раскрытые окна не освежают воздух; чувствуется букет из махорки, постного масла, пота, сивухи и ещё чего-то…

Меня затошнило и в глазах потемнело… Первая мысль была бежать на воздух, но мой коллега, с которым я приехал, нашёл уже у столика два места и кричал:

— Стриженый извозчик, иди сюда, иди скорей, пока не заняли…

Я поспешил на зов и подсел, почти упав на стул… Стол оказался накрытым красной скатертью, которая вся залита жиром, а концы засморканы… Опять меня затошнило…