— А вот посмотрю, как ты действуешь…

— Сначала подрядите, хозяин…

— Дурак, а ещё в извозчики просишься! Кого я рядить буду, коли не знаю, что ты умеешь? Ну, скажи, где Сукин переулок[47]?

— Не знаю…

— Ну, так убирайся со двора. Какой ты извозчик? Заводи опять свою закладку; нам таких работников не надо…

Видя, что в работники мне не поступить, я отправился к другому хозяину уже «барином». Сторговал полную закладку с лошадью посуточно, но без работника, сказав, что у меня свой кучер есть. Сошлись в цене, и в назначенный день лошадь была подана ко мне на двор. Я перерядился и выехал…

Вечер был дивный, в воздухе приятная прохлада после вчерашнего ливня, а на душе… на душе у меня точно кошки скребли. Как только я поехал по улице на извозчичьих козлах, я сразу почувствовал себя лишённым почти всех прав состояния! Я не смею сойти с козел, под страхом наказания; не смею зайти, куда бы хотел, потому что везде меня, как парию, выгонят в шею. Дворники, городовой, каждый прохожий — все моё «начальство», которое мне приказывает, величаво покрикивает на меня, иногда ругает, всегда говорит «ты» и, чего доброго, накладёт по шее. На всём пространстве великой столицы у меня, как извозчика, нет никого, кто бы обратился ко мне по-человечески, не говоря уже о какой-либо ласке или уважении. С козел я могу сойти только в… извозчичьем трактире, но и там для нас почему-то «чёрная», т. е. отвратительно грязная половина, точно извозчику непременно нужна грязь. Не только в чистый трактир меня не пустят, но и в извозчичьем трактире не пустят на чистую половину.

— Не к рылу, — говорит половой.

«Рыло»! У извозчика не лицо, а рыло, потому что он и не человек, а извозчик.

— На угол Невского и Морской пятиалтынный! — раздалось над моим ухом.

Я обернулся, какой-то военный.

— Пожалуйте!

Седок вскочили в дрожки, а я задёргал вожжами. Лошадёнка неважная.

— Погоняй, извозчик! — раздаётся за моей спиной.

Я стегнул и «занукал». А самому так и кажется, что получу сейчас в спину тумака. Вспомнилось, как я тоже также кричал однажды на извозчика, который тащил шагом и потеряв терпение ткнул его палкой в спину; смотрю после, а извозчик-мальчишка горько плачет, я попали ему верно в спинной хребет. Обыкновенно мы и не замечаем, кто сидит на козлах, «извозчик» нечто бездушное, нарицательное.

Вот и Морская.

— Налево к подъезду.

— Тпру!..

— Но!..

Мне как-то ужасно неловко было протягивать руку.