С конца лета 1789 года массовые беспорядки происходили во всех портовых городах Франции: Бресте, Шербуре, Гавре… Самые серьезные – в Тулоне. Матросы очень быстро превращаются в «революционеров». Так было во Франции, так будет и в России спустя столетие с небольшим. В чем здесь причина? Возможно, в том, что матросы – уже «спаянные команды», зажечь их легко. В России ведь настоящий символ революции не солдат, а матрос, перевязанный пулеметными лентами. И царской власти, и Временному правительству сильно «не повезло» в том, что Петроград и Кронштадт – рядом. Во Франции крупнейшие порты довольно далеко от столицы, но ярко «проявили» себя матросы и здесь.

…В Тулоне коммодор де Рион, командующий местными морскими силами, тщетно пытался сохранить порядок. Офицеров оскорбляли, в том числе и действием, а как только де Рион наказывал провинившихся, следовала буря возмущения. Местные власти, по понятным причинам, предпочитали не вмешиваться в происходящее.

Заслуженных офицеров избивали прямо на улице, тащили в тюрьму. Де Рион не погиб лишь чудом, его спасло только то, что настоящий террор еще не начался. Де Риона перевели в Брест, он даже получил звание контр-адмирала, но в 1792-м предпочел покинуть Францию. Не он один.

Настоящая трагедия… Начался массовый исход офицеров-аристократов. Многие из них переходили на службу в Англию, в Россию. Плохо, но не самое страшное. Заменить профессионалов было просто некем. Страшные потери в офицерском составе – «пробоина», которую невозможно залатать.

На этом беды не заканчиваются. Революционное правительство расформировало Корпус морской артиллерии, посчитав его «слишком элитарным». Артиллерии!! Нужно ли объяснять, что она значила для боевых кораблей?

Верфи… Их работа вскоре после начала революции парализована. Все заняты политикой, какое здесь строительство, даже ремонта нет.

Удивительно. Среди революционеров найдутся люди, которые реформируют армию и превратят ее в лучшую в мире. С флотом ничего подобного не произойдет. В 1793 году вице-адмирал Морар де Галл выведет из Бреста небольшую эскадру, на учения. С новыми офицерами и новыми матросами. После возвращения из плавания он напишет в дневнике.

«Хваленый пыл, который им приписывают, состоит исключительно из слов “патриот” и “патриотизм”. Их они повторяют постоянно. Еще при каждом удобном случае кричат “Да здравствует Республика!”. Заставить их выполнять свои обязанности не может ничто».

Горько, но справедливо. Самое поразительное – примерно такой же «патриотический» подход к флоту был и у руководителей Республики, и в каком-то смысле и у самого Наполеона.

Почему нет? В армии ведь решительность и патриотизм удалось конвертировать в победы, значит – и на флоте можно. Жанбон Сент-Андре, отвечавший за «морские дела» при якобинцах, в юности хотя бы в торговом флоте послужил. Кое-что знал, но подхода придерживался «революционного». Именно он стал инициатором «народного обсуждения» офицеров. Списки вывешивались в общественных местах, сознательные граждане писали донесения, специально составленные «общественные собрания» принимали решения. На флот, в тюрьму. А может, на эшафот?

Стратегия? Вот одна из рекомендаций Жанбона Сент-Андре:

«Можно сознательно, по расчету, пренебрегать искусными эволюциями. Возможно, наши моряки сочтут более подходящим сваливаться с противником на абордаж и повергать врага в схватках, в которых французы всегда выходят победителями. Вот как мы удивим Европу нашими новыми доблестными подвигами».

Этот человек, повторю, имел неограниченную власть над всем, что касалось «морской силы» Франции. Храбрость, решительность, патриотизм – и победа будет за нами. Прискорбно, но примерно так же думал и Наполеон. Оправдывает его (хотя бы частично) лишь то, что он и не пытался вникать в тонкости морской войны.

Даже адмирал Вильнёв, который никогда не перечил Наполеону, однажды не выдержал. «Если Его Величество полагает, что для успешного несения службы морскому офицеру не требуется ничего, кроме решительности и смелости, то и мне нечего больше желать». Наполеон иронии не заметил. Вильнёву придется дорого заплатить за «императорский подход».

Что же с Британией? В «критическое десятилетие» англичанам сильно повезло. Во-первых, как мы уже знаем, здесь тоже происходил грандиозный переворот, хотя и менее шумный. Промышленная революция. Во-вторых, у них был великолепный лидер.

Как раз в 1783 году правительство возглавил Уильям Питт Младший. В 24 года! Один из лучших премьеров в истории страны руководил ею в один из самых сложных периодов в ее истории. Питт Младший как раз прекрасно понимал значение «морской силы». Его внешняя политика во многом на ней и основана. А уж после того, как начались войны с Республикой и Империей, «морская сила» так и вовсе стала главной надеждой для англичан. Однако и Питт не сразу сформировал свою стратегию. К завершению «критического десятилетия» проблемы имелись и у Британии.

Бюрократия, сложная система управления – от этого страдали и армия, и флот. А коррупции при выполнении государственных заказов на флоте было даже больше. Так ведь и денег здесь гораздо больше. Вряд ли можно назвать состояние флота к началу «большой войны» образцовым, но по сравнению с другими его следует считать как минимум весьма хорошим. Благодаря нескольким неоспоримым преимуществам.

Первое и, возможно, главное. Сверхзадача. С конца XVII века есть четко обозначенная цель – Command of the sea, господство на море. Национальная идея, символ веры, назовите как угодно, смысл от этого не меняется. До сих пор никто лучше адмирала Мэхэна не разъяснил идеологию «господства на море». Хотите узнать в деталях – прочтите первую из его книг, «Влияние морской силы на историю». И солидно, и увлекательно. Но нам вполне достаточно одного утверждения. Англичане не только говорили о пресловутом господстве, но и сделали все, чтобы его добиться, а потом – сохранять.

Второе. Английское правительство никогда не забывало о главной цели. В результате был накоплен по-своему уникальный опыт. Начиная любую войну, торговую или настоящую, власти Британии знали, как будет использоваться флот. Можно сказать и по-другому. К войне они готовили в первую очередь флот.

Третье. Традиции, о которых мы уже говорили. Резервная сила!