§ 3. Реклама, антиреклама и самореклама

Деятельность Некрасова – журналиста и издателя – предполагала использование тех же приемов, что и у оппонентов, то есть полемики, рекламы, антирекламы и саморекламы. Реклама и антиреклама находят место в критических суждениях. Приведенные выше примеры, касающиеся литературной деятельности Некрасова, вполне типичны.

Рецензии Ф. Н. Менцова на его стихи, в особенности декабрьская рецензия в «Журнале Министерства народного просвещения» с извещением о скором выходе поэтического сборника и рецензия на «Мечты и звуки» в «Библиотеке для чтения», в определенном смысле являлись рекламой: «Успех чуть ли не любой книги мог считаться обеспеченным только после благоприятного отзыва о ней в соответственном отделе “Библиотеки для чтения”, и получить этот отзыв было едва ли что не менее трудно, чем написать самую книгу», – утверждает В. А. Каверин[681]. Низкий результат (покупательский неуспех) в данном случае не опровергает вероятной задачи.

Отрицательные суждения могут рассматриваться как антиреклама. Таковы, например, выпады В. С. Межевича против изданий Кони, в которых сотрудничал Некрасов, а Ф. В. Булгарина – против «натуральной школы», автором и издателем произведений которой был Некрасов, а пропагандистом – Белинский.

Напротив, роль рекламы могло выполнять внешне ироническое или неодобрительное суждение: оно привлекало внимание к явлению. Кроме того, повторяющиеся выпады журнала (газеты) против литературного лица (направления, издания) привлекали внимание читателя, ориентированного на скандал, и, следовательно, играли роль саморекламы.

Примером тому служат отзывы Сенковского о книжке «Статейки в стихах, без картинок» и множество отзывов о Некрасове в «Северной пчеле».

В каком отношении к литературной критике находятся эти отзывы, кроме того, что формально они были посвящены литературному произведению и содержали оценку?

Преследуя экономическую (плюс иногда политическую) цель, автор соответствующих текстов влияет на сознание широкой публики, формируя ее представления о том, что «хорошо» и что «плохо». Моральный и экономический аспекты этих спекулятивных высказываний не нуждаются в освещении. Но цитируемые издания имели высокий читательский рейтинг. Следовательно, печатающиеся в них оценки и суждения влияли на общественное мнение и формирование литературного вкуса, кругозора и системы представлений у публики; другой вопрос, насколько этот вкус учитывал собственно эстетическое начало.

Обращение к текстам рекламного рода для исследователя достаточно информативно. Во-первых, количество и характер рекламы и антирекламы косвенно характеризует уровень и характер известности упоминаемого лица и его произведений. Это тот показатель, который вкупе с оценкой проясняет отношения между репутацией Некрасова и оценкой его художественного творчества.

Во-вторых, эти отзывы и упоминания о Некрасове дают наглядное представление о характере аргументации их авторов, то есть о том, что воспринималось читателями как критика.

В-третьих, анализ историко-литературного и журнального контекста, смысловых и стилистических особенностей текстов рекламного характера также уточняет представление о процессе формирования литературной критики. Она подразумевает принципиально иные задачи, чем борьба с конкурентами на журнальном рынке и возможное публичное сведение личных счетов, и адресованной иногда подготовленному, а иногда сознательно дезориентированному читателю.

§ 4. О специфике фельетонной критики

Достаточно большое количество критических отзывов о Некрасове и «натуральной школе» носило идеологический характер. Задачи, механизм построения этих высказываний и их воздействия на читателя особенно зримы на примере газетных текстов Ф. В. Булгарина.

Полемика Булгарина с «натуральной школой», по сути, является публицистикой, посвященной социальным темам. В каком отношении к литературной критике находятся эти отзывы?

Во-первых, в 1840-е гг., до революционных событий в Европе (1848 г.) и жестких цензурных ограничений в российской литературе и журналистике («мрачного семилетия»), публицистическое начало играло большую роль в самых разных жанрах и родах искусства: беллетристике, критике, водевиле, карикатуре. Оно было востребовано текущим состоянием словесности.

Во-вторых, говоря о полемике Некрасова и «натуральной школы» с «Северной пчелой», упомянем, что литература, в первую очередь реалистическое направление и критика как особая область, оказалась в ситуации идеологического противостояния официальной информации, как воспринималась проправительственная «Северная пчела» широкой публикой. Этот факт объясняет, почему в литературоведении надолго закрепилось представление о тесной близости, едва ли не синонимичности литературной критики и социальной публицистики. Бытует мнение, что критика и социальная публицистика предельно были сближены в 1860-е гг. («реальная критика»). Так, в монографии А. М. Штейнгольд «Анатомия литературной критики» глава «“Мертвая зона” полемики» посвящена публицистичности и переходам на личности – приему, в принципе не принятому в критической статье. Исследовательница рассматривает это явление на примере критики и публицистики 1860-х гг. как наиболее показательное[682]. Отметим, что 1840-е гг. в высшей степени иллюстративны в этом отношении.

В-третьих, в интересующий нас период в формировании литературной критики играло роль освоение и преодоление фельетонной традиции. Критические выступления В. Г. Белинского и полемические ответы оппонентов (главным образом Ф. В. Булгарина) представляют собой тот контекст, в котором выносились печатные оценки Некрасову – издателю, автору, представителю «направления».

Фельетон, возникший во Франции как отдельный листок в виде приложения к газете (позднее подвал под «линией отреза»), исторически представлял собой «разнообразную пеструю смесь, а позже – литературно-критические статьи и рецензии, часто с элементами сатиры, юмора, публицистичности»[683]. В России XIX в. развитие фельетона связано прежде всего с именами Ф. В. Булгарина и О. И. Сенковского[684]. К началу 1840-х гг. жанровая форма фельетона была хорошо знакома публике – «художественно публицистическое произведение сатирической направленности» которое занимало «промежуточное положение между газетной или журнальной статьей и малыми жанрами художественной прозы (рассказ, новелла, очерк) и поэзии (стихотворный Ф<ельетон>)»[685]. Среди разнообразных новостей в нем сообщалось о готовящихся или прошедших премьерах театральных постановок, вышедших книгах, альманахах и журналах, отдельные разделы посвящались отзывам о литературных новинках. Жанр был популярен в публике и весьма пластичен. К нему плодотворно обращались Белинский[686], Некрасов, И. И. Панаев, А. В. Дружинин, Н. А. Добролюбов и др., хотя в их выступлениях заметно стремление направить «легкую беседу» от «бессодержательной болтовни»[687] к аргументированным выводам социальной и эстетической направленности.

Следует также отметить, что «бессодержательность» и «легкость» «праздной болтовни» и «сиюминутных оценок» объясняются не только развлекательной целью фельетона, предназначенного для широкой и невзыскательной публики. Фельетон представляется таковым неосведомленному читателю – в силу ли его недостаточно широкого кругозора, если он современник, в силу ли недостаточной оснащенности текста специальным комментарием, если фельетон читается много лет спустя. Реконструкция контекстуальных связей проявляет намеки и оценки фельетониста и позволяет более предметно судить о его индивидуальном методе и системе представлений, в конечном счете – о его смысле и посыле.