— Поздно тебя предупредил. Дыши, — профессор вырвал меня из трипа.

Вдох обжег легкие острым и щекочущим нос запахом перца. Глаза наполнились слезами, и я закашлял. Спазм согнул меня пополам, слюна тонкой струйкой скатилась на пол, прямо на истертый линолеум и никак не хотела обрываться.

— Что происходит? — я сплюнул и кивнул на троицу. Сказочные герои перешли из детской сказки во вполне взрослую. Оказалось, что это не утренник в театре юного зрителя, а артхаус по мотивам народного произведения с элементами извращений.

Сиплый навалился телом на стол и продолжал по-свински возить сковородку носом по столу. Один охранник расстегивал брюки, второй стягивал тренировочные штаны с арестанта. Новый акт постановки грозил стать половым.

— Пойдем, здесь не на что смотреть, — профессор попробовал объяснить происходящее и поднялся, — порошок вызвал у них когнитивный дефект, угнетение высших психических функций, выпустил на свободу животные потребности. Первая потребность — насыщение, вторая — воспроизводство, и пока наш сокамерник удовлетворяет первое, те, кто уже насытился сейчас примутся за второе. Пока мальчики развлекаются, мы успеем поговорить о делах наших скорбных.

— Нельзя же так, — я посмотрел на готовую развернуться личную трагедию для участников театральной постановки.

— Уруз, — окликнул профессор. Молодой южанин встал, с тошнотворным хрустом вывернул кисть, вытащил руку из браслета наручников и потом обратным движением вернул ее в естественное положение. Обыденность, с которой он проделал трюк, ошеломила.

Он подошел к возбужденным охранникам. Без сопротивления забрал у них оружие и ключи. Затем расстегнул браслеты профессора, потом Эльмира и только потом мои, и то, с негласного разрешения лидера.

У нас на глазах разворачивалась сосисочная вечеринка. В печи становилось нестерпимо жарко. Сиплому явно это не понравится, когда он очнется.

Слэш-пати. Над ними не хватает только радуги, появление которой завершает церемонию в ЗАГСах. Необычная традиция, корни которой уже никто не помнит. Это неотъемлемый атрибут на закрытых церемониях, когда однополые пары и трио заключают нуль-гендерные союзы.

Состояние сна наяву не покидало меня, а наоборот усиливалось. Я глядел на происходящее словно сверху, заглядывая через собственное плечо, то через правое, как ангел, то через левое, как демон.

Ангел трубил — грешник получает по заслугам, оставь его — это кара, урок от всевышнего — это путь исправления. Демон шептал, — запиши Сиплого в свои должники, не дай отыметь его, а потом сдай заговорщиков и будешь вознагражден.

— Прекратите это, я кивнул на трипующих, — не поддаваясь на уговоры голосов в голове, я поступил по-своему.

— А что такое? Мальчики развлекаются как могут.

— Это насилие и поступают они не по своей воле, а только потому, что вы их одурманили! — я сжал кулаки и приготовился вмешаться.

— Ладно, будь по-твоему. Уруз, прикуй этих распалившихся актеров фильма для взрослых к батарее…

Я очнулся и поймал себя на том, что мы с полуголым охранником стоим, вцепившись друг в друга, и смотрим на сжатые булки арестанта.

Ни ангелу, ни демону я не внял, поступил так, как велела совесть. Зачем мне орден, да и медаль ни к чему… Не к чему цеплять их, покровы сорваны и только остались голые ягодицы пугающей действительности.

Угораздило попасть в лапы каким-то сектантам. Мордатый выбрал момент и ударил меня локтем в нос. Кровь хлынула, вымывая остатки микродозы. Пришлось зажать ноздри, чтобы не заделать одежду.

Уруз выполнил команду профессора, приковал охранников, а заодно и Сиплого так, чтобы они не могли дотянуться друг до друга.