— Нет, конечно, — улыбнулась я. — К тому же ты дочка хозяина, а я просто долг отрабатывать буду, так что это мне следует спросить: ты не против?

Варналия удивленно моргнула, а потом залилась веселым смехом.

— Давай, помогу тебе одеться, — улыбаясь, сказала она.

Уже через пару минут я поняла, что без нее ни за что бы не справилась. Одежда была очень простая, но ее оказалось, на мой взгляд, слишком много: панталоны, штанишки, юбка, еще одна юбка, просторная рубашка из тонкой ткани, плотная рубашка, несколько поясов, что-то вроде пиджака, что-то вроде жилетки… И всю ее следовало одевать в определенном порядке. Из всего разнообразия я справилась бы, пожалуй, только с носками — и то только потому, что их была всего одна пара.

Когда мы закончили, я стала неповоротливой, как тюлень на лежбище. Мне даже руку выше головы было не поднять, максимум на уровень плеча — настоящая пытка.

— Вы всегда так ходите? — морщась от непривычных ощущений, спросила я.

— Конечно, — кивнула Варналия, придирчиво осматривая результат своих трудов.

Я пригляделась: девушка была одета почти так же, разве что украшений побольше, да ткани побогаче и поновее.

— А не тяжело? Двигаться ведь неудобно.

— Что тут тяжелого — это же только ткань, а не доспехи. Зато тепло. Это на юге носят мало одежды, а у нас так нельзя — заболеешь.

— Ну да, наверно, — неохотно признала ее правоту, с тоской вспоминая собственный шкаф, забитый одеждой до состояния «необходим шкафчик побольше». — Но все равно неудобно.

Я прошлась до окна, честно пытаясь привыкнуть к незнакомой одежде. Это оказалось сложнее, чем могло показаться: грубая, колючая ткань, толстые швы в самых неожиданных местах, метры материала, путающиеся в ногах.

«Как я буду в этом работать?» — озадачилась. — «Это же невозможно в принципе!»

Еще хорошо, что зеркала не было: подозреваю, что настроения собственный вид мне бы не прибавил. Но любопытно, конечно…

— Пойдем, а то папа ругаться будет, — напомнила Варналия.

Я кивнула — если папа, то конечно. Но, честно говоря, сейчас меня больше волновала злосчастная одежда, а не Йейнирден, который, несмотря на нечеловеческую природу и пугающую внешность, показался вполне вменяемым.

Словно прочитав мои мысли, Варналия сказала:

— Папа кричал на тебя, но ты не бойся. Это он из-за Лая такой, — девушка тихонько хихикнула, прикрыв ладошкой рот. — Давно знает, что ему верить нельзя, но каждый раз попадается. Мама Лая страсть как не любит, говорит, чтобы папа его на порог не пускал, но папа говорит, что так нельзя. Лай его от смерти спас.

«Интересно, как это произошло?» — удивилась я, но спрашивать не стала.

Вдруг вспомнилось, что Лай рассказывал о гоулинах и троллях.