В самом начале военных действий летчик попросился на фронт добровольцем. Ему возразили, что на своем посту он приносит армии значительно большую пользу, готовя десятки боевых летчиков. На некоторое время Михаил Никифорович согласился с такой постановкой вопроса. Но когда узнал о гибели Нестерова, посчитал для себя просто невозможным и далее находиться в тылу. Только в бой! На этот раз командованию не удалось удержать его, поскольку как к невоеннослужащему не могло применить к нему дисциплинарные санкции - в свое время Ефимову, выходцу из социальных низов, не пожелали присвоить офицерский чин. Странная сложилась ситуация: первый отечественный авиатор, первый в России мировой рекордсмен, победитель крупнейших международных авиационных состязаний, шеф-пилот первой отечественной летной школы, готовившей военных летчиков, не был удостоен звания офицера. Поэтому на фронт он ушел «летчиком-охотником», как тогда называли добровольцев.

Михаил Никифорович попал в 32-й авиаотряд на Западном фронте, которым командовал его бывший ученик Ильин, высокомерный барский сынок, презрительно относившийся к представителям трудового народа. Ефимов успешно совершал боевые вылеты и держал на своих плечах всю техническую часть отряда, а это стоило немалых трудов, поскольку не хватало запасных деталей к самолетам и двигателям. Именно последние больше всего требовали ремонта. Если бы не золотые руки Михаила Никифоровича и мотористов отряда, которых он учил познавать «душу» двигателя, то И летать было бы подчас не на чем. Ильина же раздражали «панибратские», по его мнению, отношения Ефимова с механиками, которые души не чаяли в своем учителе. И заносчивый офицер решил указать «мужику» Ефимову его место. Он стал «распекать» подчиненного в присутствии комиссии из Москвы за детали, снятые с мотора, который требовал капитального ремонта. Ильин не желал вникать в суть дела и не слушал объяснений. Ефимов держал себя с достоинством. Но на другой день послал телеграмму сановному «шефу авиации» о конфликте с Ильиным и попросил, чтобы его перевели на другое место службы. Высшее командование учло заслуги первого отечественного авиатора и удовлетворило его просьбу.

Ефимов храбро воевал, летал на разведку, бомбежку. На его груди появились солдатские георгиевские кресты. Наконец-то присвоили чин прапорщика инженерных войск.

К осени 1915 года по просьбе начальника авиашколы Михаила Никифоровича отозвали «для усиления личного состава» в Севастополь. И он, параллельно с подготовкой пилотов, снова занялся разработкой проекта самолета. В связи с этим добился командировки в Киев. Древний город на Днепре к тому времени приобрел солидную авиационную репутацию. Здесь начали свою деятельность прославленные конструкторы Игорь Сикорский и Дмитрий Григорович, чьи самолеты - многомоторные «Муромцы» и летающие лодки «М-5» и «М-9» значительно превосходили зарубежную авиатехнику. Григорович вошел в историю авиации как автор первого в мире гидросамолета-истребителя. За всю первую мировую войну авиапромышленность кайзеровской Германии и стран-союзниц так и не смогла создать самолеты, которые могли бы сравниться по своим летным качествам с крылатыми гигантами того времени - «Муромцами» Сикорского. Впоследствии эти аэропланы хорошо послужили молодой Красной Армии, успешно действуя на многих фронтах гражданской войны, в частности участвуя в разгроме конницы белого генерала Мамонтова, наступавшей на Москву. И Сикорский, и Григорович были воспитанниками Киевского политехнического института. Профессором этого вуза был создатель первого в России аэроплана с бензиновым двигателем Александр Сергеевич Кудашев. В мастерских политехнического института во время войны развернулось массовое производство пропеллеров. Здесь и собирался изготовить важнейшие детали своего самолета Михаил Ефимов. Но службисты канцелярии заведующего авиацией Юго-Западного фронта начали плести против Михаила Никифоровича интриги с целью помешать осуществлению его замыслов. Не исключено участие в этом германской агентуры, имевшей четкую задачу всячески препятствовать усилению авиационной мощи России. Козни недругов завершились тем, что авиатор-патриот был лишен возможности работать над аэропланом-истребителем. И хотя в своем письме он просил высокое начальство: «Дайте достроить аппарат и с ним идти на фронт», ему равнодушно отказали.

И снова пилот на передовой. В б-м корпусном авиаотряде Западного фронта он совершает разведывательные полеты, бомбит скопления войск и боевой техники противника, шефствует над ремонтными службами, обучает молодежь… По инициативе капитана Евграфа Крутня в 1916 году в русской армии организовалась истребительная авиация. В Киев из белорусского города Несвижа пришла телеграмма: «Ввиду выдающихся способностей прапорщика Ефимова управлять быстроходными самолетами ходатайствую о переводе его в четвертый отряд истребителей. Юнгмейстер» [53]. Любитель скоростей, мастер пилотажных фигур попал в свою стихию. В составе отряда он отправился на Румынский фронт, под Констанцу [54].

Тимофея Ефимова война застала в Курске, где он проводил демонстрационные полеты с каскадом фигур высшего пилотажа. После Балканской войны его сразу же завербовал бойкий импрессарио, не сомневаясь в успехе у публики героя осады Адрианополя. И младший Ефимов возобновил свои гастроли. Газеты сообщали о его полетах в Екатеринославе, Киеве, Одессе, о перелете из Новочеркасска в Сулин. Тимофей одним из первых освоил выполнение знаменитой «петли Нестерова». Поэтому в четырнадцатом году его пригласили показать высший пилотаж в Кишиневе, на празднествах по случаю открытия там памятника Александру III, на которых присутствовало царское семейство. Но младший Ефимов откровенно признался своей невесте Нане, также наблюдавшей эти фигурные полеты, что не испытывал к этой разряженной монархической компании никаких верноподданических чувств. Сказывалась солидная политшкола старшего брата Владимира, вспоминались уроки забастовок на железной дороге в девятьсот пятом.

Летал, старался, крутил в кишиневском небе «мертвые петли» для Нани. Пора бы уже обзавестись семьей и зажить спокойной жизнью. А тут снова война!

Однако на сей раз военная страда Тимофея миновала. Медики обнаружили у него болезнь глаз и отчислили из авиаотряда. Пилот пережил тяжелую моральную травму. В результате лечения в госпитале зрение несколько улучшилось, и Тимофея направили инструктором в недавно открытое в Симферополе отделение Севастопольской летной школы. Итак, в авиации удалось остаться [55].