В первые дни после возвращения домой Фабиан почти все время сидел у себя в комнате. Я заходила к нему с разными предложениями, но он от всего отказывался. Даже на велосипеде не хотел кататься.
Из школы никто на связь не выходил, а когда позвонили из социальной службы, я сказала, что мы переезжаем.
Я не могла больше оставаться на Горластой улице. Улу я бы еще вытерпела, как делала это уже несколько лет, но каждый день видеть Микки и Бьянку было выше моих сил.
Пить больше не тянуло. Теперь у меня отсутствовала потребность чем-то заглушать реальность. Я справлялась даже с одиночеством, потому что ощущала, что куда-то иду.
Конечно, я никогда бы не купила эту проклятую машину. Все было бы по-другому, если бы я оставила старую, маленькую и не такую мощную. Я же всегда осуждала тех родителей, которые платят за любовь детей вещами и подарками. Но это был единственный способ вытащить Фабиана из дому. Когда мы на новой машине вырулили из автосалона, в глазах Фабиана впервые сверкнуло будущее.
— «БМВ-323». Мама, неужели это правда? Она наша?
— Да. Твоя и моя.
Он с одобрением рассматривал переднюю панель из дерева.
— Просто мечта!
Мы молча возвращались в Чёпинге, на кольце возле «Ики» свернули на «большую» дорогу, где посаженные вдоль речки молодые деревца уже надели осенние наряды.
— Теперь тебе лучше? — спросил Фабиан.
— Намного.
— Ты бросила пить?
Отвечать на такой вопрос собственному ребенку… Я вдруг остро почувствовала, сколько вреда я ему причинила.
— Да. Навсегда. Обещаю.
На Горластой улице я остановила машину. Но музыку не выключила. Я откинулась назад и просто дышала. Дышала, пока не запотели все окна и за ними ничего больше не было видно. Плодный пузырь, защищающий от мира.
— Мама… — сказал Фабиан.
Я пробормотала что-то в ответ.
— Это ведь Бьянка виновата, что я попал в то жуткое место? Это же она заявила на нас в социалку, да?
Я тянула с ответом. Что я могла сказать? Фабиан никогда не простил бы меня, если бы узнал, что я сама попросила о лечении и отправила его в кризисный центр.