Были предприняты тайные шаги для того, чтобы максимально смягчить переход. Фокс встретился со съемочной группой и тут же начал работать над ролью. Казалось, роль Марти МакФлая, подростка, играющего на гитаре, была сделана специально для него. Он умел обращаться с инструментом, и, хотя и не был лучшим скейтбордистом в мире, но у него была доска, и он с радостью был готов еще потренироваться. Сначала он немного запутался в сюжете, но затем пришел к выводу, что сценарий просто великолепен. С этого момента ему было совершенно все равно, как зрители примут «Волчонка», который должен был вскоре выйти на экраны, и что будет с двумя его предыдущими фильмами; его карьера в кино по-настоящему началась с первого дня съемок «Назад в будущее».
А съемки тем временем продолжались с участием предыдущего МакФлая. Когда через много лет Эрика Штольца спросили, что он чувствовал, снимаясь в «Назад в будущее», тот ответил, что ему это время казалось бесконечной зимой. Может быть, он вспомнил тот вечер 7 января, когда жизнь скопировала искусство, и переживания Штольца и Марти неожиданно оказались похожими. Актеры и съемочная группа работали в Гриффит Парке, в том месте, которое директор картины Деннис Джонс, может быть, слегка преувеличив, назвал самым холодным местом во всей вселенной. Земекис всего за несколько часов до этого получил разрешение сменить исполнителя главной роли. Об этом в тот момент мало кто знал, но актеру в ближайшее время должны были выплатить его гонорар и распрощаться с ним. Тем вечером Штольц снимался в сцене, предшествующей моменту, когда молния ударяет в часы. Марти находится у белой стартовой линии, готовясь помчаться вперед в своей машине времени. Он нажимает на газ, но ничего не происходит. Он ощущает раздражение и отчаяние из-за того, что его судьба, его будущее оказываются не так уж близки, как он сначала думал. Он делает еще одну попытку, но безуспешно. Он продолжает поворачивать ключ, пытаясь завести машину. В конце концов он в отчаянии бьется головой о руль, автомобиль заводится, и он готовится поехать вперед. Он смотрит вперед, напряженно вглядывается, включает передачу, и — «Снято. Спасибо, Марти. Мы продолжим с этого момента». Актер вышел из машины, и на его место сел дублер, который должен был завершить эту поездку, а Штольцу предстояло отойти в сторону, чтобы его место занял другой МакФлай.
На следующий день съемки проходили в Пуэнте-Хиллс Молл, большом торговом центре в городе Индастри, находящемся в районе долины Сан-Габриэль в округе Лос-Анджелес, и изображавшем вымышленный торговый центр «Две сосны». Снимали сцену с первым перемещением машины во времени, когда Док отправляет своего пса Эйнштейна на одну минуту в будущее. Бессмысленное действие продолжалось, и съемочная группа снимала множество ненужных кадров со Штольцем, не зная, что они просто готовятся к съемкам с Фоксом, а фотограф Ральф Нельсон делал фотографии, которые останутся под замком на несколько десятилетий. Судный день наступил через сорок восемь часов. Большинство людей, пришедших той ночью в торговый центр, даже не подозревали, что эта съемка будет чем-то отличаться от предыдущей. Исполнитель главной роли прибыл на съемочную площадку в 5:30 вечера и отправился прямо в гримерную. Затем он в последний раз появился перед камерами, предположительно для того, чтобы подавать реплики Кристоферу Ллойду, который играл доктора Эммета «Дока» Брауна. Директор картины Деннис Джонс составлял отчет о каждом съемочном дне и вносил в него список кодов, фиксировавших то время, которое каждый из актеров провел на площадке в этот конкретный день, и показывавших, понадобится ли он в следующий раз. 10 января в колонке, посвященной Штольцу, Джонс черной шариковой ручкой записал букву Е В данном случае она означала «finished» — закончил — но она могла ассоциироваться и с рядом других слов, самым мягким из которых было «fired» — уволен.
Было заранее решено, что члены продюсерской группы сообщат о переменах актерам незадолго до того, как будет сделано объявление для всего коллектива. Боб Гейл поговорил с Криспином Гловером, исполнителем роли Джорджа МакФлая, и с Томасом Ф. Уилсоном, игравшим громилу Биффа Таннена, а Нил Кэнтон отвечал за разговор с Кристофером Ллойдом и Леей Томпсон. Фрэнк Маршалл и Кэтлин Кеннеди пригласили к себе агентов Эрика Штольца. Роберт Земекис сообщил новость самому Штольцу, пока Спилберг ожидал неподалеку.
Что точно произошло между режиссером и уходившим от него исполнителем главной роли, останется между ними, но Земекис признает, что актер, как и ожидалось, тяжело перенес это сообщение. А вот Кэнтон, предполагавший, что весь вечер пройдет в ощущении несчастья, отделался удивительно легкомысленным разговором, когда его старый приятель Кристофер Ллойд насмешил его. «Я хорошо знал Криса, потому что мы вместе работали на съемках „Приключений Бакару Бан-зая“, — рассказал он. — Он был забавным. И когда я сообщил Крису, что мы собираемся заменить Эрика, тот посмотрел на меня и спросил: „А кто такой Эрик?“. Я ответил — „Марти“, а он сказал: „Ох, а я думал, что его действительно зовут Марти“». Дело в том, что Штольц, следуя инструкциям, связанным с его системой игры, отказывался на площадке отзываться на свое настоящее имя, что вызывало раздражение у многих членов съемочной группы, закатывавших в возмущении глаза. Продюсеров это требование актера не раздражало так сильно, как остальных. «Мы почти всегда называли его Марти, — рассказал Боб Гейл, — нам это казалось глупым, но мы решили, что, если ему это помогает, то вреда здесь нет. В съемочной группе было несколько человек, работавших на съемках „Маски“, и они называли его Рокки, по имени героя того фильма».
Может быть, Ллойд действительно не понял, что Штольц таким образом просто вживался в своего персонажа, но Том Уилсон точно знал, что имя актера — Эрик Штольц, а его главное занятие — быть занозой в заднице. Причиной неловких и даже враждебных отношений между Штольцем и Уилсоном во время съемок был эпизод, когда Штольц должен был толкнуть Уилсона в сцене в школьной столовой. По словам Уилсона, в каждом дубле актер действовал изо всех сил и не хотел изображать драку. Несмотря на то, что Уилсон несколько раз просил его бить полегче, Штольц не уступал и все сильнее и сильнее ударял ладонями по ключице своего партнера.
Мотор! Наезд! Снято. Еще раз. Мотор! Наезд! Снято! Еще раз. Мотор! Наезд. Снято. Еще раз. Мотор! В результате сцена была снята идеально, но у Уилсона на ключице осталось несколько синяков. Так началась ссора, и хулиган из школы в Хилл-Вэлли в течение нескольких недель пытался свести счеты. До этого у Уилсона была только маленькая роль в авторском фильме, называвшемся «Территория ниндзя», о которой он был бы рад забыть, и, впервые снимаясь в большом фильме, он не считал возможным жаловаться режиссеру, но про себя решил рассчитаться со Штольцем, когда они будут снимать сцену, в которой Бифф выталкивает Марти из «Очарования на дне морском». Но возможность отомстить Уилсону так и не представилась.
Что касается Леи Томпсон, то для нее новость об увольнении Штольца была и радостной, и грустной одновременно. «Мне было тяжело это слышать, потому что мы были в дружеских отношениях с Эриком, — рассказывает она. — Он совершенно особенный актер, и иногда с ним могло быть тяжело. Мы в это время расставались с эпохой семидесятых. Все молодые актеры хотели быть похожими на Де Ниро и Аль Пачино, и это во многом было хорошо. Сегодня молодые актеры просто похожи на бизнесменов. Тогда все было по-другому. Но это было не то кино, в котором можно было так себя вести. Эрик был полон внутреннего напряжения. Он во всем видел драму. Он не был комическим актером, а им был нужен комик. В жизни он суперсмешной, но к своей работе он не умел так подходить, и им был нужен кто-то более светлый».
Но как бы Лея ни была огорчена тем, что его выводили из проекта, эта новость все-таки принесла ей небольшое облегчение, связанное с ее собственными мелкими неблагоразумными поступками во время съемок. «Моим тогдашним бойфрендом был Деннис Куэйд, который в то время снимался в Европе, — рассказывает она, — мы уже давно не виделись, и я очень по нему скучала. Я не могла никуда уехать, но у меня была пара свободных недель, поэтому я вопреки правилам удрала, хотя мне специально сказали, что из города уезжать нельзя. Я поехала в Мюнхен. Прошло много времени, и я набрала свой автоответчик, чтобы проверить, все ли в порядке. „Биип! Это Стивен Спилберг. Биип! Это Фрэнк Маршалл. Биип! Это Боб Земекис. Биип!“ Я подумала: „О господи! Меня уволили! О господи! О господи! О господи, они обнаружили, что я уехала из города, и у меня проблемы!“ Я бросилась покупать билет, но сначала дозвонилась до Нила, и тот объяснил мне, что произошло».
«Я была так счастлива, что дело не во мне, — продолжает она, и эти события тридцатилетней давности все еще вызывают у нее смех. — Я нарушила правила. Они об этом, конечно, не помнят, потому что я никому так и не призналась, что уезжала».
Некоторые актеры, больше всего работавшие со Штольцем, уже за неделю до объявления о замене почувствовали что-то неладное. Том Уилсон вспоминает, что в первые несколько дней 1985 года на площадке царило странное настроение, и раздавались непонятные перешептывания. Кристофер Ллойд тоже чувствовал, что дела шли не так, как должны были бы. «Мне было жаль Эрика. Он действительно хороший актер, — говорит он, — он хорошо играл, но на экране не возникало ощущения комедии».
Все были удивлены сообщением о замене, но некоторые члены съемочной группы почувствовали приближение больших перемен сразу же как только съемки возобновились после рождественских каникул. «Были определенные признаки, особенно в последнюю неделю, — рассказывает Канди. — Мы снимали сцену, направляя камеру на Криса Ллойда, а на Марти нет. Я спрашивал: „Нам что, не нужен такой кадр?“ — а Боб говорил: „Нет, нет, нет, не волнуйся“. Я быстро сообразил, что мы экономили энергию для чего-то нового».
«Мне позвонил один из продюсеров, — я не помню, Боб Гейл или Нил, — и сказал что-то вроде: „Ларри, не меняй декорации 1955 года“, — вспоминает главный художник фильма Ларри Полл. — Они сказали, что не закончили съемки, что-то еще будет меняться, и дальше идти пока нельзя, так что мне надо остановиться».
Официальное объявление было сделано поздно вечером во время «обеденного перерыва» примерно в 10:30. После того как Земекис отослал Штольца со съемочной площадки, он собрал всех актеров и съемочную группу. Пришли все продюсеры. Боб Гейл, Нил Кэнтон, Кэтлин Кеннеди, Фрэнк Маршалл и Стивен Спилберг, и такая неожиданная демонстрация силы явно говорила, что сейчас произойдет что-то важное.
«Я бы хотел сделать объявление, — сказал Земекис в свой мегафон. — Вы, может быть, будете шокированы, но у нас есть и хорошая, и плохая новость». Все в толпе почувствовали себя неуютно, и это было заметно. «Сначала плохая новость. Нам придется переснять большую часть картины, потому что мы изменили актерский состав, и у нас теперь новый Марти: Майкл Дж. Фокс».
Режиссер следил за реакцией слушателей. Они явно не ликовали, но и не выглядели рассерженными или озабоченными, как он опасался. Кто-то в толпе крикнул: «Ну это точно не плохая новость!»
«Прекрасно, тогда это хорошая новость. И еще одна хорошая новость — мы продолжаем работу, — он сделал паузу. — Так что у нас есть хорошая новость и еще одна хорошая новость».
Через полчаса перерыв закончился, и воцарилась обстановка, максимально приближенная к деловой, насколько это было возможно после ме-гафонного обращения Земекиса. Земекис и компания запланировали сюрприз для своей съемочной группы, но одного из членов ближайшего окружения ожидал его личный сюрприз. Сразу после объявления включился пейджер Нила Кэнтона. Он подбежал к ближайшему телефону-автомату и набрал номер. «Скорее домой». Это была его жена. Он так и поступил: извинился, помчался на парковку и понесся на запад по 60-й дороге. На следующий день он приехал на работу, зная, что у него есть не только новый исполнитель главной роли, но еще и маленькая дочка.
Имя Эрика Штольца осталось в отчете о съемках за следующий день, но там не было записано ни время прибытия на площадку, ни кодовые буквы, показывавшие, когда он должен снова явиться. С началом следующей недели по вызывному листу прошлись замазкой и убрали из верхней строчки слова «Марти» и «Эрик Штольц». Майкл Дж. Фокс явился на съемки в следующий вторник ровно в тот же торговый центр, откуда ушел Эрик Штольц. Вот безусловное доказательство того, что работа продолжилась по возможности гладко.
Но к огорчению производственной группы решение о замене Штольца имело побочный эффект. Трудно было представить себе в тот момент кого-либо несчастнее Мелоры Хардин, игравшей Дженнифер Паркер, девушку Марти. Хардин, которая теперь больше всего известна по роли Джен Левинсон в сделанной NBC американской версии сериала «Офис», в тот момент снималась в «Назад в будущее», и ей удивительным образом не повезло. Бобы поняли, что ее рост — пять футов и пять дюймов — может не понравиться зрителям, когда она будет рядом с Фоксом, который был на дюйм ниже. Сначала они решили, что в этом нет ничего страшного. Что такое один дюйм? У многих парней есть девушки выше их ростом. Но для большей уверенности они решили опросить съемочную группу. Тут все женщины дружно заявили, что Дженнифер не должна возвышаться над своим бойфрендом, и поэтому продюсеры решили сменить актрису.