Зиму 1918 года Гиббс провел в Екатеринбурге, проживая по старому адресу — в доме № 10 на Солдатской улице. В январе англичанин отправил письмо Клавдии Михайловне Битнер, учительнице Царских детей, с которой осенью 1917 года он плыл на пароходе из Тюмени в Тобольск. Теперь Клавдия Михайловна находилась в Тобольске, и в своем письме ей от 23 декабря/ 5 января 1919 года Гиббс писал:
«СОЛДАТСКАЯ УЛИЦА, № 10
ЕКАТЕНРИНБУРГ
23 декабря 1918 / 5 января 1919
Уважаемая Клавдия Михайловна,
пожалуйста, примите мои сердечные поздравления с Рождеством и Новым годом. Надеюсь, Вы получите мое письмо до Нового года, однако маловероятно, что оно будет у Вас к Рождеству (все по старому стилю). Из письма Вы узнаете, что я постоянно думаю о тех, кто сейчас находится в Тобольске, и о том, как сильно все мы изменились за этот год. На самом деле, это очень грустное Рождество, и я буду очень рад, когда праздник закончится.
Месяц назад, когда я был в Тюмени, я получил Ваше письмо по прошествии неизвестно скольких недель после отправки. Письмо было продезинфицировано, и к тому времени, как я его получил, оно уже дожидалось меня в городе несколько недель. Я даже не знал, что оно уже дошло, иначе написал бы скорее. А так, Вы, должно быть, сочли меня очень нерадивым, оттого что я не ответил на него раньше. Я был очень рад получить его, поскольку думал, что Вы забыли о моем скромном существовании.
Пермь взята! [на Северном Урале; взята белыми]. Согласно моему обещанию, когда я был в Тобольске, я сразу же пошел на телеграф проверить, работает ли он, и послать телеграмму Вашей матери. Однако мне сказали, что они еще долго не смогут высылать сообщения, так как все линии оборваны. Поэтому я искал среди моих знакомых кого-нибудь, кто едет в Пермь и смог бы взять письмо с собой, чтобы отправить уже оттуда. Я написал несколько строк, сообщая, что Вы в добром здравии (надеюсь, это в самом деле так) и живете в Тобольске по старому адресу. Я просил Вашу матушку написать, а лучше телеграфировать Вам при первой возможности. Письмо было отправлено 24-го декабря (по Н. С.). Дама, которой я его отдал, сказала мне, что ее муж был так любезен, дал указание, чтобы это письмо было доставлено курьером, поскольку он опасался, что из-за плохой работы почты письмо может идти очень долго.
Хороших новостей нет, и насколько я знаю, взятие Перми пока не пролило света на те события, которые произошли здесь в июле. Мне сказали, что нет почти никаких сомнений в том, какая судьба постигла дорогих нам людей, но в то же время нет прямых доказательств, подтверждающих это. Я слышал, что в Перми арестовали нескольких комиссаров, но никто все же не знает, что тогда случилось на самом деле. Судебные власти уехали более недели назад, но они так задержались в пути (и работают так плохо), что узнать какие-либо подробности было очень сложно. Но больше я боюсь того, что отсутствие новостей — это плохие новости.
Я получил письмо от Жильяра, в котором он говорит мне, что полковник [Кобылинский] только что прибыл в Тюмень и назначен командующим гарнизоном. Пожалуйста, передавайте ему мои самые сердечные пожелания в связи с его назначением.
Вы помните то красивое распятие, которое Денисов вырезал для меня по Вашей просьбе? Могу ли я просить Вас заказать для меня еще одно? Мне бы также хотелось иметь гребень, похожий на тот, который он сделал для Анны Степановны [Демидовой]. Он делает очень красивые гребни, у других были очень плохие. Я был бы очень благодарен Вам, если бы Вы устроили это для меня.
Я преподаю английский самым невежественным жителям Екатеринбурга, и это приносит достаточный доход. В Екатеринбурге лучше, чем в Тюмени, но, тем не менее, довольно скучно и очень холодно, в этом отношении хуже, чем в Тобольске из-за здешнего постоянного ветра (главным образом — северного).
Пожалуйста, передайте мой самый сердечный привет всем, кто не забыл меня, и тем, кто верит, что я еще есть на этом свете.
Искренно преданный Вам, Сидней Гиббс».
Вскоре он будет далеко от невежественных жителей Екатеринбурга. В письме тете Кейт от 30 октября 1918 года он сообщил, что находившийся в городе сэр Чарльз Элиот, Британский верховный комиссар в Сибири[244], обещал отправить домой телеграмму по его просьбе. К этому времени военные события стали развиваться стремительно. Вскоре после заключения советско-германского договора в Брест-Литовске (который Советская Россия денонсирует восемь месяцев спустя) силы Антанты начали диспозицию на севере через Мурманск и Архангельск. В начале августа произошла масштабная высадка отряда Антанты в Архангельске. До этого другие войска, включая японские, вошли во Владивосток. К ним присоединились и войска из Европы, включая Чешский легион, около 60 000 человек, состоявший из отряда, сформированного в России в 1914 году и пополненного многими чешскими и словацкими военнопленными и дезертирами. В течение весны чехи продвигались к Владивостоку группами, чтобы впоследствии отправиться на Западный фронт во Фландрию. Большевики, подстрекаемые немцами, решили разоружить их, после чего чехи сумели за короткое время взять под свой контроль большой участок Транссибирской железной дороги и объединиться в отряд, названный, в надежде на успех, «авангардом союзнических войск». В Омске образовалось Временное Всероссийское правительство, и в середине ноября 1918 года сорокапятилетний адмирал Александр Васильевич Колчак в результате
Как раз тогда, когда сэр Чарльз Элиот писал Гиббсу, он был аккредитован при Колчаке в Омске, как Британский Верховный комиссар Сибири. В народной сибирской песне была такая строка: «Форма — британская, сапог — французский, штык — японский, правитель — Омский».
Умение Гиббса вести отчетные материалы и его знание русского языка, несомненно, должны были понравиться сэру Чарльзу. 23 января 1919 года в дом на Солдатской улице пришло письмо от Томаса Престона — постоянного Британского консула в Екатеринбурге[245], в котором он сообщал Гиббсу о предложении Верховного комиссара:
«Великобританское Консульство
Г. Екатеринбург.
British Consulate