На деревянной тумбе под квадратной стеклянной крышкой лежали гусли. Сверху прямо на них светила лампа, позволяя рассмотреть во всех подробностях. Деревянные, наверняка древние, они и правда были похожи на музейный экспонат.
Под следующим полотном на точно такой же тумбе со стеклянной крышкой лежал золотой медальон в виде солнца. Кажется, Лияна Прохоровна была коллекционером. Славяноведом-коллекционером. Интересно.
Что-то звонко упало, и я вся подскочила, схватившись за сердце. Повернувшись к источнику звука, увидела Кота. Он стоял на столе у дальней стены, приподняв одну лапку, и виновато на меня посматривал.
— Чтоб тебя, я чуть коньки не отбросила!
Подойдя к нему, подняла то, что он уронил. Какой-то зажим, кажется, держатель для колбы. Впрочем, колбы тут тоже имелись — в одном из ящиков стола. Колбы, колбочки, банки. На самом столе — спиртовка, что-то похожее на переносную плиту, котелок. Снова какие-то травы, кусочки деревяшек. Много всякой всячины.
Кот спрыгнул на пол и пошёл изучать остальные углы. Я только понадеялась, что больше он ничего не уронит, а то поседею.
Пробежалась глазами по книжному стеллажу, и взгляд зацепился за корешок с надписью «Фотоснимки».
Любопытство перебороло неловкость, возникшую от того, что я собиралась заглянуть в чужую личную жизнь. Но, может, не такая и чужая? Всё же почему-то именно я стала наследницей предыдущей хозяйки дома.
На первой же странице было два снимка — молодая женщина на вечеринке. Короткое платье, судя по взглядам окружающих — преступно короткое для того времени, бокал с чем-то светлым, широкая улыбка и взгляд куда-то в сторону. Девушка была блондинкой, кажется, и весь её образ напомнил мне о Мерлин Монро — этот лисий взгляд, стрелки и томность в каждой чёрточке.
На втором фото, видимо, тот же день, девушка, прижав палец губам, словно говорит фотографу: «Тс-с». В нижнем углу страницы дата — 01.01.1927.
Может, это мать Лияны Прохоровны? Заинтересованно листнула дальше — блондинка в обществе других девушек. Она же на мотоцикле, очень похожем на тот, что в сарае. Компания каких-то юношей. Фото с пикника. Экспедиция. Костюмированная вечеринка. Юноша играет на гуслях, кажется, тех самых, что находятся под стеклом сейчас.
Блондинка была практически на всех фото — одна, с подругами, с юношей. В вечернем платье, в брюках, верхом, на мотоцикле, за штурвалом кукурузника — жизнь её точно была яркой. Какие-то фото выглядели совсем старыми, содержание едва можно было разобрать, в каких-то имелся даже блёклый, с желтизной, цвет.
Но вот что странно — на фото 1927 года и, например, на самом последнем фото, 1963 года, была одна и та же блондинка. Совершенно не изменившаяся, лучезарная и молодая. Может, мать и дочь?
Я снова пролистала альбом, сравнивая лица. Действительно очень похожи. Надо же, такие гены!
Особенно мне понравилось фото с котом. Девушка стояла, держа на руках чёрного кота с рыжими щёчками, носочками и каплей на лбу. Я глянула на своего пушистика, который вновь запрыгнул на стол, вместе со мной изучая фото. Он тоже на меня посмотрел. Так и переглядывались, пока вдруг кто-то не крикнул:
— Да отпусти же ты меня!
Я так испугалась, что отпрыгнула на несколько шагов и случайно сбила одну из накрытых тумб. Полотно слетело, тумба с грохотом упала на пол, стеклянная крыша разбилась в дребезги, а по полу что-то быстро покатилось и исчезло в темноте под книжным стеллажом.
— Что это было? — спросила в пустоту. Постояла, оглядываясь. Сердце заходилось в рванном ритме, но нужно было успокоиться. Может, послышалось?
Потерев плечи, по которым вдруг побежали мурашки, подняла тумбу, осторожно переступила осколки и с некоторым содроганием полезла доставать укатившийся экспонат. Это же точно древняя вещица, раритет, вот бы не сломался. Будет очень стыдно.
Присев враскорячку, засунула руку под стеллаж. Нащупала что-то округлое, пальцы провалились в какие-то отверстия, и я с облегчённым выдохом вытащила добычу на свет.