— Оооо, Лээээв мооой, — провыло оно, и душа моя ушла даже не в пятки, а ниже.

Ирка Бакова! Только ее сейчас не хватало!

Совсем молодой она писала стихи, но сама поняла, что выходит очень плохо. Обратилась к прозе, и даже пропихнула пару рассказов в толстые литературные журналы, которых никто не читает за пределами узкого кружка фанатиков, но в целом не преуспела. Тогда она рванула в критику, и недавно, как я слышал, присоединилась к литературной группе «Параллельная альтернатива».

Творческое кредо у этой текстодрочной стаи было простым — «Мажь фекалиями всё подряд, используй лексику попроще, и люди к тебе потянутся». «Критики» мазали, самозабвенно куражились над текстами, что попадались им в руки, и люди тянулись — широкие массы любят всякие передачи про грязное белье, кровавые телешоу и прочий трэш.

Однако альтернативные на самом деле жаждали не только дешевой популярности. Их манили лавры древнегреческих гигантов, они собирались забраться на наш критический Олимп, посшибать оттуда всех небожителей и занять их хлебные, красивые, издалека заметные троны.

Однако небожители сопротивлялись, и у альтернативщиков ничего не выходило, кроме многосерийных срачей и скандалов в интернете, которые я иногда со скуки почитывал.

— Лэээв! — Ирка страстно лизнула меня в ухо, а я не мог даже отпихнуть ее, поскольку букет, весивший как бронепоезд, приходилось держать двумя руками.

А еще мы с ней встречались — еще до того, как я познакомился с Машей, даже жили вместе. Недолго, поскольку невозможно сосуществовать с человеком, который не только все время бухает, но и постоянно, в трезвом и пьяном состоянии, во время еды и прогулок, во время секса и чистки зубов говорит только о своих литературных обидах, о том, что «этот вот гад» ее не понял, «та сволочь» не так посмотрела, «те уроды» вообще подсидели, и поэтому ее не опубликовали, и в номинации на премию «Злой Добролюбов» ее нет из-за зависти учредителей.

«Петька, спаси! Оторви от меня эту лярву!» — хотелось заорать мне, но я не мог.

Это восклицание разрушило бы все очарование Машиных стихов.

— Лээээв, ты мооой. — Ирка гладила меня по животу и спине, и я ощущал ее коготки, так хорошо мне знакомые.

После ночей с ней у меня на спине оставались длинные не царапины даже, борозды.

— Ира. — Я повернулся к ней, и встретил совершенно пьяный взгляд фиалковых глаз.

Она была красива даже в таком состоянии — черные брови вразлет, светлые кудри, изящные черты, и тело ко мне прижималось страстное, горячее, живое и мягкое там, где надо. Вот только не соображала она вообще ничего, зрачки смотрели в разные стороны, и улыбка колыхалась на губах, как рваный парус на ветру.

— Ира… — Я попытался оттолкнуть ее локтем. — Сейчас не время. Отойди, пожалуйста.

— Почэээму? — спросила она, моргая вразнобой. — Клево всё! Ты моооой!

Тут подоспел Петька.

— О, красотка, — радостно заявил он, и взял Ирку за предплечье. — Голый секс, сеструха. Всегда мечтал с тобой поближе познакомиться.

Моя бывшая пассия отвлеклась, немного ослабила хватку, и я сумел вырваться.

— Ээээ, Лэээв, ты кудааа? — донеслось уже из-за спины.